— Ты обязательно должен попробовать наш фирменный коктейль, Фокс. Мой бармен получил несколько наград за его изобретение.
Парой скользящих шагов Иштван потеснил Фокса в самый угол балкона, ближе всего к сцене, и небрежно прислонился боком к ограждения, заслоняя его собой ото всех, оставшихся за спиной. Впрочем, оставшиеся за спиной отодвинулись сами, чтобы дать боссу пространство для манёвров. Он не хотел ставить Фокса в неловкое положение, но ориентацию свою не скрывал, как и интерес к новому сотруднику, так что почти все деликатно отвели глаза и не вмешивались, наслаждаясь концертом, а не личными делами начальства. Иштван призывно поднял руку, дождался ответного взмаха официанта и знаком показал ему два коктейля. Тот кивнул, что понял, исчезая во тьме за випами. Спустя несколько минут он уже пробирался к Иштвану через кричащую и прыгающую толпу с двумя бокалами в руках.
— Сера и ртуть, — торжественно сказал Иштван Фоксу, забираясь у официанта бокалы.
Один тёмный, почти чёрный из-за густого и приторного черничного сиропа, с добавлением черничной водки, мусковадо, содовой, фиалковой настойки и серебристого шиммера из кандурина, сверкающего ртутью в дымном высоком бокале, украшенным по краю чёрным жжёным сахаром с пылью из съедобного серебра. Горьковато-сладкий со вкусом жжёной карамели из черники, роскошный по подаче и богатый, тяжёлый на вкус. Второй — насыщенно жёлтый, более крепкий, с базой из ржаного виски с добавлением ликёра бенедектин, апельсинового биттера, абсента и трёх домашних настоек, которые пересматривали прочтение классического коктейля тулуз-лотрек на новый лад. Взвесь золотого кандурина и напыления золота по краю бокала превращали подачу в сверкающую роскошь. Визитная карточка ночного клуба “Ртуть”.
— Два алхимических начала, “Ртуть”, — приподнял Иштван серебряный коктейль, — и “Сера”, смешав которые ты можешь получить эликсир, он же философский камень. У нас, конечно, камня получить не получится, но если слишком сильно налечь на них, то философствовать точно начнёшь, — рассмеялся он, вручая длинный узкий стакан с “Ртутью” Фоксу.
Иштван сознательно хотел откреститься от всего явно вампирского при создании ночного клуба, посчитав это слишком вульгарным. При этом он искал тему, которая бы не была затаскана каждым вторым ресторатором как шлюха в борделе, так что он обратился к алхимии. Ртуть — тягучая, двойственная, управляемая Меркурием стихия воздуха и воды как нельзя лучше отражала жизнь Иштвана: и не живой и не мёртвый, парадоксальный, тайный и магический, вампир своим существованием отвергал все человеческие законы, как и ртуть — металл, но одновременно жидкостью, была смертельно опасной и убивающей ядовитыми парами всё живое вокруг. К тому же чёрно-серебряная эстетика металла как нельзя лучше подходила для создания ночного клуба.
И служила, всё же, некоторой насмешкой над стереотипами о вампирах, усыпанная обилием зеркальных поверхностей и серебра. Но нейтральные и роскошные серебристые плитки, становились великолепным отражением любого оттенка, превращаясь в поистине грандиозные инсталляции цвета, использовавшиеся во время концертов, танцевальных вечеринок или модных показов, для которых иногда снимали клуб Иштвана. Он любил своё детище, иногда не получая с него никаких доходов, иногда зарабатывая больше, чем планировал, в зависимости от сезона и наполненности, но в целом клуб пользовался успехом, крепко держась на верхних строчках лучших заведений города (и страны). А ещё Иштван иногда подумывал открыть второй клуб, на другой стороне реки, в неоново-жёлтом дизайне и назвать его “Сульфур”.
Для равновесия.
Он сделал несколько глотков своего коктейля, наслаждаясь вкусовым ударом горечи от сложной смеси специй, ягод и трав ликёра и жжёного тона виски. Алкоголь практически не пьянил его, в отличие от свежей крови и горячего аромата человеческого тела.
Иштван глубоко вздохнул воздух, чуть поморщившись от примесей чужих запахов, отделяя нежно-пряный аромат Фокса от всех остальных. Ему хотелось вжаться в его тело, изучить вначале пальцами, а затем языком каждый изгиб, найти губами каждую точку, от которой бы мальчик начал задыхаться и умолять о большем, разложить его на кровати как самое лучшее пиршество для себя, и насладиться им, будто лучшим блюдом в самом дорогом ресторане. Ему хотелось собрать каждый сладкий вздох, слизать каждый стон с этого красивого, приоткрытого рта, целовать его до боли, до изнеможения. Взять его медленно, настолько, чтобы через несколько часов он уже даже не понимал, где реальность, а где бред, сломить волю, заставить кричать, но не от боли, а от наслаждения, которого тот никогда не испытывал в своей жизни. Подчинить себе, лаской и страстью, не силой. Он не хотел причинять этому милому мальчику вред.
Но он хотел его.
И чувствовал, как люди сзади заразились его желанием, ощутили его похоть как свою, потому что она начала просачиваться в их поры, захватывать их тела, заставляя прижиматься друг к другу теснее в поисках облегчения и удовольствия, расслабляться и позволять чуть больше. Он видел в сверкающей цветной темноте, как Рауль скользнул ладонью по бедру Кэт, как она призывно раздвинула ноги, впуская его пальцы в себя с чувственным, влажным звуком, который Иштван услышал смешанным с тихим стоном девушки. Они не будут чувствовать стыда за это, не будут предаваться бесполезным сожалениям о том, что сделали сегодня или сделают, Иштван позаботиться о своих людях, снимет с них всю ответственность за собственное возбуждение, которому не мог сопротивляться ни один человек.
Тяжелые, избивающие рифы вдруг замолкли, оставляя после себя звенящую тишину, в которой не было слышно ни звука, кроме металлического перебора струн гитары, становящийся всё громче и громче, плывя между замершими людьми нежной, тоскливой мелодией. Практически в полной темноте зажёгся белый огонек — кто-то включил фонарик смартфона. Затем второй, третий, четвертый, и вот уже под их балконом раскинулось море огней, волнами качаясь в такт песни.
Иштван забрал из рук Фокса опустевший стакан, чуть касаясь подушечками пальцев его кожи, словно случайно проходясь ими по тыльной стороне его кисти, и наклонился к самому уху.
— Чтобы не мешался.
Это не поцелуй. Но почти. Мягкое, бархатное, как удар крыла мотылька, прикосновение губами к изящному хрящу, сокрытое за словами. Замаскированное под фразу. Зависшее на грани между простым диалогом и возмутительным обольщением. Намёк настолько тонкий, что мгновенно разорвался, стоило Иштвану отойти, чтобы поставить два пустых бокала на ближайший столик. Он вернулся, вновь запирая Фокса в надежную клетку своего тела.
Сильный, чистый голос вокалиста переплетался с гитарными нотами в изящное, красиво кружево, молящий, полный страсти, он ломался и звенел от переполняющего отчаяния, рыдал, возносясь к вершине и обрушивался вниз, добиваемый грохочущими раскатами барабанов и жёсткими, стальными ударами ритм-гитары. Иштван прикрыл глаза и ухмыльнулся, один из очень немногих здесь понимая, о чём пел солист.
“О, Имре, твои мальчики очень бесстыжие…”
Гордо-самодовольный ответ обволок тело Иштвана, дёргая сильной связью, что объединяла их с Имре уже несколько веков. Иштван видел, как плавно — нечеловечески — изгибается хрупкая, почти бесплотная фигура, танцуя среди плывущих огней возле самой сцены. Видел, как вокалист не сводит с неё взгляда. Видел влажный блеск на глазах гитариста, влагу, размывающую чёрный макияж и превращающий его лицо в очаровательный беспорядок. Видел алое пятно на губах барабанщика, сверкающее между белыми зубами, чувствовал запах его крови.
“Твоя жизнь, пронизанная веками…”
Его желание…
“Разорви мою душу, растерзай, я больше не хочу на дневной свет…”
Их мольбу, что они кричали музыкой.
“Я готов…”
Иштван слышал, как внизу смеялся Имре.
Он покачал головой, улыбаясь ему.
Наглец!
Вспыхнувшие разом все прожекторы выели сетчатку, ослепив до боли под взрыв восторженного зала, ревущего от восторга, восхваляя группу и рыдающего на коленях вокалиста. Иштван оглянулся на Рауля, прижимающего к себе Кэт и смотрящего на сцену странным, нечитаемым взглядом, что-то вроде ненависти пополам со страхом и какой-то ломкой, загнанной болью.
— Прошу меня извинить, — чуть поклонился Иштван Фоксу, отходя от него и оставляя его ради своего человека, смесь чувств которого он не понимал.
И ему это не нравилось.
Раулю не нравилось, а Иштван был недоволен, когда его слуги беспокоились по причинам, которые он не понимал.
— Милая, — нежно произнёс он, улыбаясь Кэт. — Мне надо украсть у тебя Рауля на пару минут.
— Один час не можете без дел! — недовольно фыркнула она, беспрекословно, однако, отпуская своего мужчину.
От неё пахло алкоголем, свежим потом и сексуальным освобождением. Иштван извиняюще улыбнулся ей, подхватывая Рауля под руку и отводя от основной части толпы, в которой уже весело исчезла Кэт. Он прошёл через два уровня вип-столиков, кивнул охранникам, скинувших для него бархатную цепь ограждения производственных помещений и завёл Рауля в небольшую комнату, которую работники использовали для отдыха и переодеваний. Он захлопнул дверь и закрыл её на замок, чтобы им не помешали. Впрочем, охранники должны были задержать каждого, кто захотел бы прервать их уединение.
— Что случилось, Рауль? — спросил Иштван.
Комната почти полностью защитила их от вернувшейся музыки вышедшей на бис группы.
— Всё в порядке, — невнятно пожал плечами тот. — Ничего не случилось. С чего ты взял?
— Не лги мне, Рауль, — угрожающе произнёс Иштван, подхватывая человека за подбородок и заставляя поднять голову и посмотреть в свои глаза.
— Я не… — осёкся он, увидев в серых, прозрачных глаза растопленное, сверкающее серебро. — Прости, — прошептал он.
— Рауль… — обеспокоенно нахмурился Иштван.
— Это ведь ты сделал? — тихо спросил тот, вырываясь из хватки вампира и отворачиваясь, чтобы содрать с себя его взгляд. — И тоже самое можешь сделать со мной?
— Что? — озадаченно свёл брови Иштван, не делая попыток больше неволить.
— На сцене.
— О… — понимающе протянул он. — Рауль, нет, — покачал Иштван головой, всё же прося посмотреть его на себя. Бережно и мягко. — Это мальчики Имре.
— Имре здесь?
— Да, Имре здесь. И да, я могу сделать тоже самое с тобой. И не только. Я могу заставить тебя ползать на коленях, собирая объедки у моих ног. Могу раздеть тебя и подложить под каждого в этом клубе. Могу лишить тебя разума, воли. — Иштван обошёл застывшего Рауля, вжимаясь в его спину грудью и прикасаясь губами к затылку. — Могу заставить есть дерьмо, самоудовлетворяться на потеху толпе, убить себя. Я могу сделать с тобой что угодно. Но зачем? Я думал, что мы друзья. Ты захотел быть со мной добровольно. И ты прекрасно знаешь о том, что я могу.
— Одно дело знать, а другое — увидеть собственными глазами, — покачал головой Рауль.
— Если тебя это успокоит, то там не было насилия. Каждый лицедей в душе эгкгибиционист.
— Сейчас это называется модная рок-группа.
— Что не меняет сути лицедейства, — мягко рассмеялся Иштван. — Я никогда не сделаю с тобой ничего подобного, — поклялся он, обхватывая его руку и сжимая пальцы. — Ты мой, но лишь до того момента, пока это доставляет тебе удовольствие, — склонившись, он поцеловал его пальцы, а затем дразняще провёл языком по внутренней части, слизывая с них чужой вкус.
— Я даже половины не знаю о тебе, да?
— Ты знаешь обо мне всё. Но мне не обязательно демонстрировать тебе это, чтобы ты понимал, с кем имеешь дело.
— Он вывернул их души наизнанку, — ошарашенно произнёс Рауль. — Выдрал их, выставил перед всем залом.
— И им это понравилось, — успокоил его Иштван. — Верь мне.
— Я… Прекрати, святая дева Мария! — Рауль отобрал у Иштвана свою руку. — Ты хоть знаешь, где она была?
— О да, — протянул Иштван. — Я точно знаю, где она была.
— Ты невероятен, — вскинул руки Раули. — Просто. Просто невероятен. И как человек, и как вампир, и как вообще всё. Прости, — махнул он в сторону двери. — Я… Я просто…
— Всё в порядке, милый. Просто не лги мне. Возвращайся к Кэт. И не беспокойся, никто никогда не увидит ничего, что ты не хотел бы показать.
— Кроме сегодня, да? — хмыкнул Рауль — Твоим возбуждением накрыло всех.
— Это не то, что я могу контролировать.
— Ты можешь. Но не хочешь.
— Не сегодня. И было темно. Никто ничего не заметил.
— Как ты чуть не изнасиловал беднягу Палмера? Это все заметили. Пожалуйста, постарайся не сожрать его с потрохами, он мне правда понравился. И твой кабинет ещё никогда не был настолько чистым, как при нём. А он ведь только начал.
— Я сделаю всё, чтобы он остался у нас как можно дольше, — пообещал Иштван, открывая дверь. — Покинешь нас? — спросил он, выходя из раздевалки.
— Не знаю, как захочет Кэт. Ты её несколько перевозбудил, и она хочет секса.
— Наслаждайтесь.
Группа уже закончила, и сверху Иштван видел, как музыканты о чём то общались с поклонниками перед тем как уйти. Сбитая у ограждения во время концерта группа сотрудников Центра распалась на разрозненные компании, кто-то допивал напитки, кто-то доедал остывший картофель, обсуждая концерт. Разгорячённая и ещё более активная Кэт заблокировала в углу балкона Фокса, что-то возбуждённо рассказывая ему и смеясь.
Иштван был уверен, что она задержала мальчика для него.
Когда-нибудь он предложит ей полноценно служить себе. А ещё позже — обращение. Они с Раулем были бы его верной опорой на многие года.
Иштван спустился к балкону, ощущая на себе похотливый взгляды гостей вип-зоны, очаровывающе улыбаясь каждому и никому разом, пересёк балкон, отвечая на благодарные выкрики своих подчинённых, здороваясь с теми, с кем сегодня не виделся, взмахнул рукой и поклонился на громкие крики и свист второй части Центра снизу, из партера.
— Я надеюсь никто не пожалел, что пришёл сегодня? — вторгся он, разбивая парочку Кэт и Фокса. — Я вернул тебе твоего мужчину.
— Великолепно! — прокричала Кэт, чуть клонясь в сторону. Иштван деликатно поддержал её, передавая на руки подошедшему Раулю.
— Приглашаю всех на второй этаж, — сказал Иштван, взглянув на Фокса. — После раздачи автографов музыканты к нам присоединятся. Можно будет пообщаться.
— Нет-нет, — замахала руками Кэт. — Мы с Раулем домой, правда, милый? — с нажимом произнесла она, смерив Рауля очень горячим взглядом.
— Возьмите такси и оплатите его с корпоративного счёта, я положил на него деньги. Слышите! — повысил он голос, обращаясь ко всем. — Я не хочу, чтобы вы возвращались домой поодиночке и пешком. У вас у всех есть корпоративный счёт, у кого нет — спросите!
— Есть, шеф! — козырнул под воображаемую фуражку заплетающийся в собственных ногах парень и чуть не свалился, зацепившись ногой за стул.
— Пожалуйста, отвезите его кто-нибудь домой, — попросил Иштван. — Ему сегодня досталось.
— Да, — выдохнула разом погрустневшая Кэт. — Он так рыдал после… после… всего.
— Всё в порядке, милая, — погладил Иштван её по спине. — Мы не можем их спасти, но мы можем пытаться! — громко произнёс. — И делать их такую сложную жить — счастливее. Когда-нибудь человечество забудет даже названия этих болезней, и даже забудет нас, тех, кто стоял у истоков освобождения от них, но не забудут их души, — плавно повёл он рукой вверх. — Они будут смотреть на нас оттуда, замученными ангелами и благословлять. Благодарить за то, что мы сделали сегодня. Спасибо! — поблагодарил он трёх официантов с нагруженными шампанским подносами, которые те подносили к каждому из собравшимся, убеждаясь, что все взяли свой бокал. Иштван забрал два, передав второй Фоксу. — Мы пьём не за смерть, — вскинул он бокал. — Мы пьём за жизнь!
— За жизнь!
Три десятка глоток подхватили его призыв, к которым присоединился рёв снизу, сначала от сотрудников Центра, которым тоже выдали шампанское, только в пластиковых фужерах, для безопасности, а затем и все оставшиеся зрители, также получившие напитки за счёт заведения.
— Я видел ты делал фотографии, — обернулся к Фоксу Иштван, убедившись, что все его гости довольны и стряхнули с себя большую часть тяжести прошедшего дня. — Останешься? Я бы хотел поговорить с тобой о них и купить для сайта.
[nick]István Batthyány[/nick][status]князь[/status][icon]https://i.imgur.com/V42k5Np.png[/icon][lz]<div class="lz"><div class="lzname"><a href="ссылка_на_анкету">Иштван Эрньё Антал Баттьяни, 301</a></div>Вампир, венгерский князь, владелец ночного клуба и сети частных станций переливания крови. Благотворитель. Любитель невинных <a href="https://capital-queen.ru/profile.php?id=265">нарушителей закона</a>.</div>[/lz]