Нет, не показалось. Черт!
Мистер Броули даже вздрогнул, когда вот это все началось и испугано прижал к себе пирог, во все глаза наблюдая. Она рыдала. Снова. У нее вот буквально истерика, со всеми этими физическими проявлениями. А он, черт возьми, не понимал что ему делать, кроме как обороняться с помощью пирога и пытаться не выронить пакет с таблетками. Ему всегда было неловко в такие моменты и хотелось стать маленьким и незаметно исчезнуть. Его никогда не прельщало быть свидетелем людских эмоций, это своего рода нагота - увидевших её единожды, обычно потом избегают. Одно дело, когда ты сообщаешь о смерти близкого родственникам, тогда вся эта волна эмоций будто бы не тебе и там можно просто ее игнорировать, отклонять, не принимать, делая просто сочувствующий вид. Вообще делать вид чего-то, не испытывая это на самом деле, куда как проще. Но тут он как раз-таки хотел бы помочь, он сочувствовал. Но, черт возьми, никто из женщин в его окружении не плакал! Ну, может кроме Евы... Но не будешь же ты и тут использовать эту глупую игру с кроликами? Хотя...
Полился какой-то невразумительный поток самообвинений. Так выходила боль, это уже куда более понятно, хоть говорить начала. И хотя все сказанное было полнейший и очевиднейший вздор, отрицать сейчас это было бы не особенно умно. Доводы рассудка плохо работают в моменты истерики, ему ли не знать.
Хорошо, женщины в его окружении не плакали. Зато он вот прорыдал последние полгода не останавливаясь? И что? Как это могло бы помочь? Ну, может тем, что ему каждый раз становилось легче, когда его не отталкивали в таком состоянии? Он больше всего в такие моменты боялся осуждения, отторжения. И ему очень помогало, когда обнимали, да. Но будет ли это уместно?
Он бы так дальше и находился в этих рассуждениях, которые вполне заменяли Реджинальду действия, не случись далее двух вещей одновременно. Во-первых, этажом выше послышался звук отворяемой двери и кто-то вышел на площадку. Во-вторых, пакет, его громко шуршащий пакет, все же предпринял попытку выскользнуть и пришлось его спешно ловить. Тогда же мистер Броули переложил все вещи на одну руку и принялся искать ключи.
- Давайте вы зайдете ко мне в гости, хорошо? Правда у меня не особенно уютно, - сказал он подрагивающим нервным голосом, пытаясь быстро совладать с замком. Почему-то крайне не хотелось ни с кем сталкиваться на лестнице и прямо таки требовалось дать Эванджелин приватности в этом состоянии. Справился, открыл дверь, пропуская миссис Хэрроу внутрь, сам скользнул следом, успевая в последний момент прежде чем человек показался на лестнице.
Закрыл дверь, неловко улыбнулся. Квартира и вправду была в очень плачевном состоянии и самый большой её подлог состоял в том, что прямо со входа разительно все было как на ладони - и то, что он не моет посуду, и что не выбрасывает пустые бутылки, что не подметает полы и что вместо вешалки для костюма использует стул. В общем, все черты его натуры, кои он отрицал и не замечал, пока в квартиру не являлся кто-либо. Это как очки одеть, если у тебя плохое зрение. Сразу видна куча деталей, в этом случае нелицеприятных. И самое стыдное во всем этом заключалось в том, что Эванджелин видела как должно быть - когда гостила у него дома, а теперь могла наблюдать как оно есть на самом деле - вот в этой квартире.
Ну что ж, он это сделал, сам же пригласил. Оставалось единственное, делать вид, что этого всего нет, ха-ха, переключив фокус внимания... черт, он не был уверен, что у него есть чай. Вот то, что есть виски да, уверен.
Мистер Броули положил пирог с пакетом на стул у входа и, пожевав неловко губами, обернулся к Эванджелин. Поймал ее взгляд, мягко улыбнулся:
- Вероятно да, вы мало спите. И, кроме этого, делаете очень сложные вещи. Впервые делаете. В двойном объеме. И уставать это нормально. Не справляться нормально. Просить поддержки тоже нормально, - боже, он говорит прямо как Томас, вот точь-в-точь. Ужас какой, неужто сработает? - И, хотя я не согласен с высказанными вами в вашу сторону обвинениями, ситуативно я вас очень понимаю. А еще я понимаю, что слова сейчас не особенно нужны, но черт возьми... Позвольте?
Он неловко распахнул руки и приобнял Эванджелин, принимаясь ее чуть покачивать и мягко оглаживать по плечу.
- Знаете что тут самое важное, м? Это пройдет. Станет легче. Обязательно пройдет. Вы справитесь. У вас все получится. Ну потому что, а как иначе? А иначе никак. Справитесь. Знаете почему? Потому что вы не сдались на самом деле, нет, сдаются иначе. Вы наоборот, очень хотите справиться, чтобы у вас все получилось в лучшем из видов. Перфекционизм какой, о-о-ой. Но вы хотите, это знаете как важно? О-о-о, это самое важное. И все будет хорошо. Сейчас уже скоро станет полегче и мы выясним, что на самом деле все эти обвинения, которыми вы себя обижаете, они же все неправда? Нам просто нужен кролик...
Вопросы не требовали ответов, а просто мягко вовлекали её в будто бы диалог. Создавали видимость диалога, а на самом деле были скорее колыбельной по интонации. Почти не важно что говорить, главное как. Но все ж была потребность говорить что-то здравое и последовательное. И этот кролик. Мистер Броули действительно купил детскую игрушку. Она у него у кровати стояла и он пару раз даже мысленно вел с кроликом беседы. А все потому что это был такой прием - Ева была очень чувствительным ребенком и всегда закрывалась, когда её обижали. А вот через кролика, который выступал "адвокатом Бога", её удавалось разговорить. Вытянуть из нее все ядовитые фразочки, которыми ее жалили в школе, опровергнуть, дать другую точку зрения. Потому что кролик говорил только хорошее. Это куклы могли злословить, а кролик всегда говорил только хорошее.
- У моей дочки было много волшебных кроликов. Они стояли на полке над кроватью и спали с ней по очереди. У каждого было свое имя и свой характер. Она их как-то отличала даже. Много кроликов. Её звали Ева, прямо как вас, только у нее это было полное имя. Поэтому, совершенно очевидно, у вас тоже должен быть волшебный кролик и я даже могу вам его изобресть... и объяснить, отчего же он волшебный, в этом-то самый фокус и состоит. Согласны?
Отредактировано Reginald Brawley (24 Мар 2022 23:24:03)