-...Ты не выходишь из комнаты, не общаешься со своими друзьями. Почти не ешь. На лицо все признаки депрессии. Так нельзя! Если ты продолжишь в том же духе, твоя успеваемость в школе намного снизиться! - ах вот в чем дело. А Джо уже стала наивно полагать, что в ее матери наконец-то проснулся материнский инстинкт и та прозрела. Поняла, с каким монстром живет и каким монстром была сама. Как одним только предложением убила всю оставшуюся любовь к ней в своей дочери.
Если бы Хэрроу сказали, что ее мать умерла, что бы та почувствовала? Хотя какая разница? Джо сейчас не могла чувствовать ничего кроме тишины внутри. Пустота. Даже от боли уже не осталось следа. У ее эмоций будто сели батарейки. Элизабет была права. Джо не выходила из комнаты уже неделю, перебивалась печеньем, которое таскала из шкафов. На большее не было желание. Джо похудела на восемь килограмм и теперь больше напоминала труп, чем живого человека. Она не отвечала на звонки и смс, говорила только с отцом, но не больше двух минут, оправдывалась, что очень устала в школе и хочет спать. Врала даже ему, несмотря на то, что он поверил ей.
- Может, отвезти тебя к психологу? - женщина потянулась к плечу дочери, но та отдернула его. Не только прикосновения мужчин теперь вызывали у девушки отвращение, но и касания собственной матери. Ее запах. Тепло. Голос. Джо не могла на нее смотреть. На эти уложенные волосы, свежий макияж и стильную одежду. Да, некоторые бы позавидовали, но Хэрроу знала, какова ее мать была на самом деле.
- Уйди, - хрипло ответила Джо и стала забираться обратно под одеяло. Хоть в душ ходила регулярно. Запиралась там и долго смотрела на лезвие для бритвы, думая, стоит ли взять его в руки и покончить со всем всего за пару секунд. Но не хватало смелости. Хотя руки несколько раз уже ощущали гладкость лезвия. Почти проводили краем по запястьям, но что-то останавливало каждый раз. Как будто кто-то свыше брал руки Джо и заставлял положить бритву на место, отступить и жить дальше. Вот только можно ли это было называть жизнью?
А ведь Хэрроу уже начала думать, будто все налаживается. Отчима не было в живых, никто теперь не угрожал ей и, казалось бы, не напоминал о случившемся. Но с этой задачей неплохо справлялась и она сама. Масла в огонь подливал младший сводный брат, который вечно плакал и говорил, что очень скучает по отцу. Джо не могла выносить его истерик, чувствуя вину. Хотя она уж точно была тут ни при чем. Но и отца она не винила. Он просто сделал то, чего не смогла сделать ее мать. А смерть Томпсона была всего лишь несчастным случаем.

Мать в конце коцнов оставила Джо одну. Через пару часов крикнула, что они с Риччи уходят и их не будет до самого вечера. После того как захлопнулась дверь, Хэрроу пошевелилась и перевернулась на спину, спустив одеяло до живота. Девушка бездумно смотрела в потолок минуты две, а потом опустила ноги на пол.
Теперь пустота начала заполняться. И совсем не тем, чем хотелось. Боль снова стала напоминать о себе, как надоедливая соседка. Снова вернулась дрожь в руках и тревога, что в любую минуту кто-то войдет в комнату. Чего она ожидала? Увидеть восставшего из мертвых отчима, который снова повторит свое поганое делишко? Такие травмы не проходят бесследно, она это понимала, но Джо устала. Устала настолько, что не оставалось сил на что-то еще, только на борьбу со своими демонами.
Они вышли наружу снова. Как будто услышали чей-то клич, почувствовали запах подступавшей к горлу паники. Она словно петля стягивала шею, заставляя девушку поглубже вздохнуть. На грудь будто упал тяжелый камень. А в голове стал нашептывать его голос. Голос мертвеца, который заставлял Хэрроу смотреть по сторонам испуганными глазами и закрывать уши обеими руками.
- Уйди, - она повторяла это снова и снова, но теперь она была в комнате одна. Во всем доме она осталась одна.
Слова не помогали, могло помочь нечто другое.

Бар был открыт. Мать иногда прикладывалась к бутылке. Запасы мистера Томпсона были довольно богатыми. Он держал выпивку для своих деловых партнеров и друзей, если те решали зайти вечерком. Кто мог знать. Вдруг, если бы этот ублюдок остался в живых, он бы и своим друзьям предложил падчерицу в качестве развлечения. От подобных мыслей Джо чуть не выронила бутылку. Она взяла две. Одну собиралась спрятать подальше на случай, если в следующий раз доступ к алкоголю окажется закрыт.
Джо села на кровать и стала пить прямо из горлышка. Виски обожгло горло, и девушка зашлась кашлем, но как только успокоилась, продолжила заливать панику бронзовой жидкостью. С каждым глотком ее голова все быстрее отпускала мысли. Они разлетались по комнате и больше не возвращались. Пить на голодный желудок было не самой лучшей идеей. Как и смешивать разные напитки. А Джо именно эту ошибку и совершила, посчитав, что нужно добавить, чтобы уже точно сработало.
Мать нашла ее в ванной комнате без сознания с остатками того, что из желудка девушки выходило в течение...какого времени? Конечно, первой ее мыслью было вызвать скорую, но Элизабет не хотела огласки, а соседи могли пустить слухи и начать задавать вопросы. И что ей придется говорить? Что ее несовершеннолетняя дочь провела вечер в обнимку с унитазом, потому что опрокинула в себя две бутылки алкоголя? Какой удар по репутации! Нет. Вместо этого женщина потащила Джо на себе, посадила в машину на заднее сидение, где были затонированы окна, и поехала в больницу.

Провела ли Элизабет с дочерью ночь? Нет. Она оставила Джо на попечение врачей, которые тут же промыли девушке желудок и поставили капельницу, оправдавшись, что у нее дома маленький ребенок, которого она оставила с няней. Вот только никакой няни не было. Элизабет забыла о Риччи в тот момент, когда в ее голове загорелась та самая неоновая вывеска с надписью "репутация". Поэтому утром в палате юной Хэрроу не было никого. Только медсестра зашла проверить все ли в порядке с показателями, оставила завтрак около койки и ушла.
Сказать, что Джо проснулась с ощущением, будто по нем проехались штук пять грузовиков, не сказать ничего. Все тело ломило, в горле неприятно жгло, а желудок был настолько пустым, что казалось прилипал к спине. У нее такого даже после недели полуголодания не было. Голова болела, но хуже всего был запах больницы. Она терпеть его не могла. Уже от него одного хотелось воссоединиться со своим старым белым другом.
- Придется вам полежать у нас денька три, чтобы точно убедиться в вашем прекрасном самочувствии, - ну да, внешний вид Джо мало походил на нормальный, а уж до прекрасного и вовсе не дотягивал.
От подобной новости хотелось взвыть. Лежать в больнице и терпеть капельницы, обследования, да еще и посещение психолога, на котором врачи настаивали после случившегося...Нет. Последнего Хэрроу точно не вынесет. Не будет она изливать душу незнакомому человеку. Увольте.

Мысль потихоньку выбраться из ненавистного здания пришла совершенно внезапно, как и план побега. Конечно, пришлось кое-где соврать, кое-где отвлечь персонал. Но финал был таков, что девушка медленно выходила из больницы, пытаясь сделать вид, что просто посещала кого-то из родных или друзей. Свежий воздух помог ей придти в себя гораздо лучше нежели капельницы и другие лекарства. Только денег у Хэрроу, конечно же, не было...
- Черт, - живот заурчал, требуя порцию еды, а завтрак провалился слишком быстро, да и девушка не так уж много и съела из-за тошноты. Придется как-то добираться домой. А стоило ли? Джо пошарила в карманах. Мда, зачем ей носить в домашней одежде деньги? Повезло, что Элизабет хотя бы приучила дочь даже дома носить одежду, в которой не стыдно и на улицу выйти. А то ее вряд ли бы упустили из виду, будь она в пижаме или домашнем костюме из серии то, что уже вытянулось.
Джо решила подумать о том, где и как достать еды чуть позже, пока же занималась тем, что как можно быстрее уходила от больницы. Надолго ее не хватило, и девушка присела на лавочку в ближайшей аллее, потому что у нее закружилась голова и снова начало мутить.

Появление отца было настолько внезапным, что поначалу она списала это на галлюцинации, но мужчина был слишком реален, чтобы это было игрой воспаленного мозга. Нет. Медленнее чем обычно, но Джо сообразила, что скорее всего ему позвонили из больницы. Какие молодцы! Как быстро обнаружили ее пропажу. Но радость была недолгой - тошнота становилась все сильнее из-за пустого желудка. Логично, ведь там ничего не было, ей промыли желудок и пичкали только лекарствами. Так что удивляться было нечему.
- А как похоже? - девушка взглянула на него раздраженным взглядом, хотя он того не заслуживал. Судя по его виду, Генри Хэрроу бросил все свои дела и примчался в больницу сразу же, как только смог. Даже не причесался. Если бы он был рядом с ней, когда Джо отравилась, она бы сейчас была полностью под его контролем и из больницы вряд ли бы сбежала даже если очень сильно старалась.
- Не хочу я лежать в больнице, ясно? Это пустяки, а они хотели меня еще на недельку оставить, - она преувеличивала, но для Хэрроу три дня были не меньше года. Она терпеть не могла этот запах и ей казалось, что в больницах вечно витал дух уныния и смерти. И как только ее отец мог работать с трупами? Ужас. Хотя это и восхищало.
- Подумаешь, перебрала немного, - а вот это уже преуменьшение, причем умышленное. Если отец узнает, что Элизабет позволила дочери выпить так много алкоголя и заметила, что с ней плохо только тогда, когда та была без сознания. На Генри Хэрроу мог повиснуть еще один труп. И Джо не жалела бы мать также, как она не жалела своего ублюдка-отчима. - Я же не наркотой, в конце концов, отравилась, - а вот это уже слабая попытка вырулить, хотя вины это не отменяло. Ей бы стоило подумать, что почувствует ее младший брат. Но в последнее время отношения между ними стали совсем плохи, и Джо даже видеть мальчишку не хотела. Кричала на него и была готова поднять руку, но сдерживала себя, пытаясь убедить, что это неправильно. Если она будет причинять боль ребенком, которого породило такое чудовище, демоны не уйдут, их станет только больше. Ведь она бы начала себя винить. Джо никогда бы не позволила себе поднять руку на ребенку, как бы сильно он ее не раздражал. Доказательством были те года, когда она заботилась о малыше и терпела все его капризы.
И Джо понимала, что не хочет возвращаться домой, но попросить отца забрать ее к себе...Она и так практически жила у него, врала матери столько, что хватит на двоих для получения абсолютного и безоговорочного пропуска в ад. Но что ей ад в загробной жизни, если он был наяву? Если она жила в нем изо дня в день. Пыталась делать вид что все в порядке, но, сука, ничего не было в порядке! И ее прорвало. Психологи же вроде говорят, что сдерживать свои эмоции опасно - рано или поздно рванет с огромной силой. Ее взрыв произошел вчера ночью.
Джо откинулась на спинку лавочки, чувствуя как неприятно впиваются перекладины в мышцы спины и позвоночник. Живо сводило от голода все сильнее и сильнее.
- Может, вместо очередных нотаций ты купишь мне еды? Мои карманы пусты. Я раздумывала пойти на воровство, но раз уж ты здесь, - судя по выражению лица ее отца, мужчине было явно не до шуток. - Ладно, молчу. Мать знает? Что я сбежала? Хотя какая разница, она бы даже была рада, если бы я умерла.

Да еда ей ине нужна была для того, чтобы мутило. Больше она так пить больше никогда не будет. Еще парочка таких отравлений и пожелаешь поскорее в могилу лечь, чем терпеть такое состояние. На самом деле она уже начала жалеть что сбежала. Ведь она была умной и так глупо поступила сейчас. Там были врачи и если бы с ней что-то случилось, они бы непременно помогли. Да и на улице с ней всякое могло случиться. Почему-то в ее голову только сейчас пришла мысль, что она сейчас не смогла бы сопротивляться, если бы ее, скажем, решили увести куда-нибудь против ее воли. Ей не хотелось даже думать, что могло бы с ней произойти, если бы ее нашел не отец.
Хэрроу хотела ответить резко. Раздражительность была на максимуме из-за дискомфорта, из-за отсутствия нормального сна и из-за голода. Она хотела плакать и драться одновременно. Вроде бы такое состояние называют истерикой. И она прекрасно знала, насколько оно могло прожечь душу, уничтожить разум и выкорчевать все другие, позитивные эмоции. Ей вроде бы казалось, что эта страница перевернута. Если не на совсем, то хотя бы на пути к этому. Оказалось она ошиблась.
- Больница-то ближе, пап, - Джо намекала на то, что Генри было проще сдать ее обратно, а самому... - У тебя же и без меня дел выше крыше. Разве я не права? Просто дай денег, сама справлюсь, - девушка поморщилась, понимая, что сейчас ее слова звучали как слова наркомана со стажем, выпрашивавшим на новую дозу или, в ее случае, бутылку. Джо схватилась за живот - он резко заболел в одном месте, видимо, лекарства перестали действовать и спазм вернулся. Она старалась глубоко дышать, у нее все еще кружилась голова.
Прохладный ветер остудил лицо и голову, приятно играл растрепанными волосами, и ей даже стало чуть лучше. Но все же не рисковала делать слишком резких движений. Не так она представляла себе свою жизнь ближе к восемнадцати годам. По телику показывали все таким радужным, а на деле Джо получила целый спектр кошмаров, которых на пять лет вперед хватит, а то и больше. Девушка усмехнулась собственным мыслям. Усмешка перерастала в слегка безумный смех. Ей было плохо от этого, но она не могла остановиться. Вот что бывает, когда твое тело и дух истощены настолько, что нет сил бороться со всем этим дерьмом и держать при этом себя в руках.
Через несколько минут Джо смогла успокоиться и была поражена тем, как на нее смотрел отец. Ей стало не по себе. Обычно мать смотрела на нее со злостью, даже с ненавистью из-за того, что ее дочь не была идеальной. Ей даже не нужно было обличать свои замечания в слова, девушка выучила каждый из них за столько лет жизни с Элизабет. И завидовала отцу, который мог уйти от нее. Джо не могла, она была маленькой и ей нужен был опекун. Она понимала, что если бы отец захотел забрать ее, это был бы долгий процесс, который мог закончиться совершенно ничем. Она столько раз слышала об этом от своих одноклассников, родители которых тоже решили закончить с бессмысленными отношениями, который им были в тягость. Вот бы и мать развала с ней любые отношения. Она бы даже не скучала. Вернее, скучала бы, но по той матери, которая у нее была в самом начале, которая хоть иногда говорила ласковые слова, обнимала и смеялась вместе с дочерью. Теперь от неее не осталось ничего, и Джо могла бы с уверенностью говорить другим, что ее мать умерла. Но пока что она чувствовала лишь одно - умирала она сама. От тех изводящих мыслей и удушающих эмоций, с которыми не могла справиться самостоятельно. Они будто сдавливали горло своими холодными костлявыми руками и не давали дышать. Легче становилось только рядом с отцом, которой знал все, который поверил ей и который защитил, пусть и ценой жизни другого человека. Джо же считала, что Генри сделала благое дело - избавил этот мир от еще одного ублюдка. Но так же можно было сказать и о Джо. С чего бы ей сейчас изводить себя, если тварь, которая ее изнасиловала теперь не ходила по этому миру?
Девушка застонала и уронила голову на руки, закрывая ладонями лицо.
- Ладно, только можно без лишних вопросов и разговоров? Я не готова сейчас к ним, - а она знала, что отец точно заведет речь о том, что такая жизнь не выход. А какая тогда выход?

Оказавшись в стенах отцовской квартиры, Джо невольно расслабилась. Все же одно дело сидеть на улице в таком состоянии, без денег и мобильника, а совсем другое в теплом помещении, где пахло явно не мусором и не раздражала громкая сирена постоянно проезжавших миом машин скорой помощи. Она надеялась, что сможет немного подремать в машине, потому что глаза все сильнее норовили слипнуться. Они болели, слезились и вообще Джо хотелось спать. Но она уже негласно согласилась слушать отца и делать все, что он говорит, когда села к нему в машину.
Генри Хэрроу говорил, что все будет хорошо, и его дочь привыкла доверять его словам. Он еще ни разу ее не подводил, а если и делал это...Девушка знала, что он винил себя и будет это делать, наверное, до конца своей жизни. Винился себя в том, что не был рядом и не остановил того ублюдка. Но он не мог. Это просто случилось и нужно было принять этот факт. Никто не может быть в полной безопасности. Рано или поздно каждому приходиться пройти через какое-нибудь дерьмо. А если нет. Что ж, да он гребаный супермен.

Джо медленно, протирая глаза, зашла внутрь. Ей бы хотелось сходить в душ и смыть с себя запах больницы, но головокружение тонко намекало ей, что это плохая идея. По крайней мере сейчас. Нужно было подождать, пока она хотя бы немного придет в себя. И не ясно, когда именно придет этот момент. Может, через час, а может через пару дней.
Джо села на диван и откинулась на спинку. От приятной мягкости, она не удержалась и глухо застонала. Все мышцы тут же расслабились и даже головная боль в области лба отступила. А вот тошнота...Тошнота еще осталась. И для Джо была большая проблема хоть что-то сейчас в себя засунуть, хотя она чувствовала голод. Очень отчетливо и понимала, что если она не будет есть, восстанавливаться будет еще дольше. Не нужно было быть медиком, чтобы обладать подобными знаниями, достаточно было пару раз тяжело поболеть. Но Хэрроу не хотелось вставать, ей хотелось просто взять и отключиться. По ощущением не меньше чем дней на пять.
Она тут же подпрыгнула на своем месте от звука разбившейся чашки и долго не могла понять, что именно произошло. У нее дико колотилось сердце и паника тут же подскочила за спину, чтобы в случае чего протянуть руку к легким и сдавить их. Но нет. Это всего лишь кружка, которую отец разбил. Так что она откинулась обратно на спинку дивана, смотря в потолок.
Когда ее жизнь стала напоминать кошмар? Она ведь все представляла вовсе не так. Скорее ее будущее было похоже на то, каким его рисовала ее мать. С некоторыми поправками. По плану маленькой Хэрроу у нее сейчас уже должен был быть красавец муж, красивый дом, собака, машина и куча счастья. Глупо. Ведь в семнадцать лет вряд ли можно добиться столького. По крайней мере замуж бы она точно вряд ли смогла выйти до совершеннолетия. Теперь же ее мечта была одной единственной - уехать от матери. Переехать к папе или на какую-нибудь съемную квартиру. Неважно, лишь бы подальше от той женщины, которую теперь Джо даже матерью не могла называть. Она обращалась к ней просто ты, а в телефоне женщина была записана менее приличным словом.
- Можно попить? - Джо все же нашла в себе силы, чтобы подняться со своего места и медленно, будто ходячий труп, сесть на стул. У нее пересохло в горле.