Прошло уже почти десять лет с того дня, как мы с Абигейл вместе, стали настоящей семьей вместе с нашим сыном Эйбом. Пусть наша семья маленькая, всего из трех человек, к сожалению, не удастся познакомить сына с моими родственниками… кажется, нам и без того хорошо вместе. Конечно, я могу ошибаться, так как вижу ситуацию только со своей стороны. Я понимаю, что им обоим, наверняка, хочется иметь большую, счастливую семью, но моя особенность во многом нас ограничивает. Вместе с Абигейл, Абрахамом мы прошли через многое, начиная с войны, заканчивая сегодняшним днем. Мы с женой много работали, у нас практически не было свободного времени на себя, на нашего сына, хотя и старались уделять ему достаточно внимания.
Пожалуй, эти годы стали для меня подтверждением того, что я еще могу чувствовать, могу снова полюбить, довериться тому, кто по-настоящему мне поверит. Не оттолкнет, не предаст, не сочтет сумасшедшим. После долгого перерыва, мне пришлось вновь привыкать доверять людям. Но Абигейл смогла доказать, что она та единственная, которую я так долго ждал… И вряд ли я смогу найти кого-то еще после нее.
За всем этим, мы с Абигейл отстрочили наш медовый месяц на десять лет, как собственно, и свадьбу. Я решился на этот шаг потому, что хочу, чтобы Абигейл стала моей настоящей женой. Я хочу провести с ней остаток своих дней, каким бы долгим он ни был. Во многом мне приходится ограничивать себя, ее, и я сомневался, что девушка может решиться на такой шаг…
Но все-таки это случилось, и мы решили отправиться в путешествие на Восточном экспрессе, посвятить этот медовый месяц исключительно нам двоим, насладиться друг другом. Эйб в этот месяц вынужден был отправиться к родителям Абигейл, но хотелось верить, что он на нас не в большой обиде.
Этот месяц должен стать особенным, мы так мало времени уделяли друг другу, несмотря на то, что все это время были вместе. Постоянно был много работы, много хлопот, что не всегда удавалось побыть просто вдвоем. И вот выдался такой момент, чтобы съездить в путешествие, и посвятить все это время исключительно нам двоим.
Чемоданы уже собраны, поезд уже ждет у платформы, а во мне нарастает волнение от того, что ждет нас впереди. Мы входим в наше купе, я осматриваюсь по сторонам, поставив чемодан у входа. Честно говоря, впечатляет, я снимаю шляпу, положив ее на диван…

— Ну, что… — я подхожу к своей жене, обнимаю за талию, — Это наш медовый месяц для двоих, — я целую ее в губы.

Моя жизнь слишком непредсказуема, чтобы заглядывать далеко в будущее. Постоянные перемены, переезды, которые сказываются на нашей семье. Каждый раз мы вынуждены начинать жить заново… Были моменты, когда я жалел о том, что позволил им остаться возле себя. Позволил им скитаться по миру вместе со мной. Не знаю, насколько это правильное решение, но я осознаю, что не могу без них. Они моя семья, они моя жизнь. Я люблю Абигейл всем сердцем и душой, но в последнее время стал чаще задумываться над тем, что нас ждет впереди, какое будущее. Девушка говорила мне об еще одном ребенке… Но стоит ли обрекать еще одного ребенка на такое пожизненное заключение. Ведь, Абрахам никогда не имел друзей, мы нигде долго не задерживались. Он был вынужден путешествовать вместе с нами. И я не имею право обрекать на этот шаг еще одного ребенка. Хотя я вижу, что Абигейл от этого страдает, хоть и принимает мою позицию. Потому, что любит… Как и я ее люблю. Но слишком много «но», которые меня останавливают согласиться на столь ответственный шаг, как рождение еще одного ребенка.

— Абигейл, прошу тебя. Мы же уже это обсуждали, — нахмурился я, обнимая свою жену, — В нашей ситуации это проблематично, — не хотелось портить начало медового месяца, но я понимал, что девушка все равно расстроится из-за моего ответа. Я улыбнулся, поцеловал ее в ответ, но нас отвлек стук в дверь. Выдохнув, мне все же пришлось открыть дверь купе. На пороге стоял мужчина в форменной одежде, и спросил:

— Вы врач? — коротко и сдержанно спросил он. Я не ожидал такого вопроса, но неуверенно ответил, что да.
— Пройдемте со мной, — ответил он следом, я посмотрел на Абигейл, чтобы она тоже пошла со мной. Я запер наше купе, мужчина провел нас через несколько купе, открыл дверь, впуская в просторное помещение, очевидно люкс. Я сразу же услышал стон ребенка, который сидел на диване, явно с острой болью. Подойдя к нему и ощупав живот, я понимаю, что речь идет об остром аппендиците, который воспалился так не вовремя.

— У него острый аппендицит, — подтверждаю я диагноз, — Нужно оперировать, — сообщаю я мужчине, который сюда нас привел, затем обращаюсь к Абигейл, — Принеси пожалуйста мои инструменты, — прошу я. Если не сделать это сейчас, то парень рискует не дожить до конца пути. Нам приходилось работать и не в таких условиях, во время войны оперировали прямо в поле, вынимая пули из тел солдат.
— Прошу вас, организуйте место, где мы можем провести операцию. Стол и чистую воду, будьте любезны, — мужчина распорядился, чтобы все принесли, пока мы с ним ставили стол в центр купе.

А у нас не было выбора, учитывая, что им сообщили, что мальчик является сыном короля Уркеша. Мне стало не по себе от такого заявления. Больше, чем от того, что мне придется оперировать в движущемся поезде. Но мне ясно дали понять, что парня надо спасти.

— Да, это будет непросто, — согласился я с Абигейл, — Но выбора у нас нет. Он может не доехать до ближайшего населенного пункта, наощупь аппендицит уже раздулся, — отозвался я. Хотелось добавить, что на войне приходилось оперировать и не в таких условиях. Но подумал, что эта информация сейчас будет лишней. Оперировали в том числе, и в поездах, вертолетах, когда не было под рукой надлежащей операционной. Так что такими вещами меня напугать очень сложно. Состояние мальчика ухудшается с каждой секундой, аппендицит всегда важно прооперировать сразу. И ему нужна помощь, кто бы он ни был. Боюсь, что он бы умер, не окажись нас в поезде в этот момент.

— Вы спасете его, — холодно произнес мужчина, который все еще стоял у нас над душой. Мальчика уложили на стол, я смочил марлю веществом с общим наркозом. Я старался абстрагироваться, не обращать внимание на его сопровождающего. Сейчас важно действовать быстро и одновременно, осторожно.
— Только не вдыхай сама, ты мне нужна в сознании, — обращаюсь я к Абигейл, подношу марлю к лицу мальчика, он сам уже почти без сознания, но без наркоза это будет сделать невозможно. Мне приходилось резать по живому, но в тех условиях, боль была обыденностью, и на это меньше всего обращали внимания.

— Мужайся, ты сын короля, — произношу я мальчику, чуть улыбнувшись, и усыпляю его наркозом. Как только он уснул, я еще раз вымыл руки, взял скальпель, и начал преступать к операции. Хотелось верить, что все пройдет действительно хорошо. Я так думаю при каждой операции, и не важно, где она происходит. В полевых условиях или в больнице, где есть все необходимое. Каждая операция, лечение зависит не только от мастерства врача, но и от пациента. От его организма. То, насколько он хочет жить.
Сосредоточившись, я начал делать разрез, но поезд внезапно дернуло, вместе с моей рукой. Черт, кажется я оставлю парню некрасивый шов, неровный.

— Тогда, может, попросите машиниста ехать потише? — попросил я с надеждой. Но ответа не последовало… Мы начали операцию, я продолжил дальше делать надрез, раскрывая ткани, успев до момента, когда аппендицит лопнет. Испарина вступила на лбу, я пытался сосредоточиться на том, что делаю, хотя получалось с трудом. Абигейл подавала мне инструменты, я чувствую, что от напряжения уже начинает затекать спина. По окончанию операции, я вижу, что шов получился не самый красивый, но зато она прошла успешно. Через несколько часов мальчик очнется от наркоза.

Я переживал за состояние ребенка, кто бы он ни был. Здесь нет приборов, которые показали бы его пульс, то, насколько хорошо он перенес операцию. Мы не делали анализов на аллергию на препараты, и другие подготовки. Сразу преступили к операции на свой страх и риск. К нам в больницу частенько приезжали и практически сразу на стол, но все равно нужно было исключить все возможные риски. Я знаю, как важен настрой не только пациента, но и самого себя, чтобы все прошло благополучно. За всю свою жизнь я провел немало таких операций, причем, начинали уже тогда, когда не было подходящей аппаратуры. Технологии шагнули вперед, стало легче. Хоть я и не был большим сторонником некоторого прогресса, но в медицине, это очень важно.
После того, как я наложил шов, я проверил его пульс, попробовал температуру. Она была не высокая. На всякий случай, измерил градусником. Она в пределах нормы после оперативного вмешательства. Когда мы закончили, мальчика аккуратно переложили на кровать, я написал все необходимые рекомендации по обработке швов, у меня были некоторые лекарства, но не все. Однако этого хватит, чтобы дотянуть до населенного пункта.
Его сопровождающий внимательно меня выслушал, взял листок. Обычно после операции я чувствую жуткую усталость, какой бы сложной она ни была. Спина ноет, плечи болят. Но в этих специфичных условиях, ситуация усугубилась. Мы с Абигейл дошли до купе. Первое, что мне хотелось сделать, это упасть в кресло и немного передохнуть, чтобы прийти в себя. Так начался наш медовый месяц.

— Да, надеюсь, — согласился я, — Немного боязно за него, но надеюсь, что все будет хорошо, — я улыбнулся, поцеловал девушку в губы, обняв за плечи. Вспоминая этого мальчика, я испытал такое интересное чувство… Спасти чью-то жизнь, подарить ее ему. Не дать умереть. У нас с Абигейл остался незаконченным разговор про детей, я пока не знал, как его продолжить. Думаю, мы еще к нему вернемся. Согласиться на еще одного ребенка, это все равно, что подписать себе еще один приговор. Я так боюсь снова терять… Если бы не Абигейл и ее настойчивость, я бы так и жил один. Уехал бы в тот день, когда умер у нее на руках.
Я целую девушку в губы, но нас вновь прерывает стук в дверь. Я не мог не открыть, вдруг что-то с мальчиком. На пороге стоял снова сопровождающий принца.

— Что-то с мальчиком? — обеспокоенно спросил я, но он отошел, и следом вошел другой мужчина.
— Приветствую. Я бы хотел лично поблагодарить того, кто спас моего сына, — это был король Уркеша, отец мальчика, он крепко пожал мне руку.
— Ну, что вы, это же наша работа…
— Вы же не откажете со мной отужинать, я бы хотел вас отблагодарить, — улыбнулся  он, я кивнул, посмотрел на Абигейл. Не выгонять же короля… Пришлось  согласиться. Мы присели в нашем номере, сюда внесли много различных блюд, поставили на стол. Мы сели в кресло, разговорились. Король оказался весьма приятным собеседником, вез сына в другую страну, чтобы тот не познал участь короля… Это было необычно такое слушать. Принц так и не станет королем, однако, в чем-то он прав. Сидели мы достаточно долго, почти до поздней ночи. Рассказывали друг другу о своих семьях, я рассказал об Абрахаме, нашем сыне.

Мы еще долго сидели и разговаривали, о семье, о мире, о детях. Король рассказывать про свою страну, про своего сына, которого отправляет подальше от его родной страны, чтобы он начал новую жизнь. Видимо, отец слишком много настрадался на этом троне, и хочет, чтобы сын прожил тихую и спокойную жизнь. Я рассказал ему об Абрахаме, о том, что он нам с Абигейл не родной сын. Мы его усыновили после войны. Спустя десять лет поженились и едем в наш первый медовый месяц. Король с удовольствием слушал, рассказывал и о себе, мне доводилось раньше общаться с высокопоставленными людьми, но, чтобы вот так.
На прощание король подарил мне кольцо, точнее Абахаму, на прощание и в благодарность за спасение сына. Я порядком устал, а Абигейл и вовсе уснула, устала слушать наши разговоры. Но как тут быть, не выгонишь же короля… Когда король ушел, я посмотрел на Абигейл, этот разговор о детях покоробил и затронул за живое. Я тихо запер дверь купе, в надежде, что больше никто к нам не придет. Убрал подарок короля в чемодан, чтобы он никуда не пропал. Все-таки вещь очень дорогая, и не только в цене.
Я подошел к кровати, присел на край, провел рукой по волосам Абигейл, по ее щеке. Смотрю на нее и думаю, как же многое я упускаю. Что вот оно счастье, совсем близко, рядом со мной. А я сознательно убегал от нее, прятался, пытался бросить. Я постоянно думаю о себе, боюсь допустить ошибку, боюсь, что в будущем мне сделают больно. Если мы родим еще ребенка, то это означает, что в будущем мне снова сделают больно. Сын или дочь меня переживут. Эйбу мы ещё не рассказали про мою особенность, и неизвестно как он отреагирует. Поверит или сочтёт меня сумасшедшим. Мне было тяжело думать о том, что нас ждёт впереди. Но... Абигейл сейчас здесь и со мной.
Я развязываю галстук, вешаю его на стул, забираюсь на кровать к супруге, целую в шею, щеку. Нависаю над ней. А когда она проснулась, я улыбнулся ей, думая как сказать...

— Давай все-таки попробуем... Я бы хотел попробовать. Завести ещё детей, — я улыбнулся, поцеловал девушку в губы, погладил рукой по волосам. Абигейл стала моим смыслом жизни, без неё я навсегда остался бы одиноким. Она заслуживает счастья, испытать счастье материнства, если хочет. Её жизнь не безгранична, как моя.

Я улыбаюсь, смотрю на мою Абигейл. До сих пор с трудом верилось, что я решился на такой ответственный шаг, как женитьба, сын… Еще один ребенок. Это казалось мне просто безумием, но это безумие принесет нам счастье. Пусть ненадолго, но на какое-то время мы станем большой семьей, у Абрахама будет братик или сестричка. Он совсем один. С нашими скитаниями по миру у Эйба совсем нет друзей, у него есть только мы. Возможно, таким образом мы сможем искупить свою вину, что не дали ему нормального детства, друзей, постоянную школу.
Я вижу сияющие глаза Абигейл, как я могу заставить ее страдать. Я просто не имею право. Она моя любовь, моя жизнь, хоть и не вечная. Однако я надеюсь, что мы проживем долгую и счастливую жизнь. Отвечая на поцелуй, я расстегиваю пуговицы на ее блузке, целую каждый сантиметр ее оголенного тела. Моя ладонь дотягивается до пояса юбки, я медленно расстегиваю молнию, подтягиваюсь на руках к девушке, целую в нежную шею, губы…

— Прости, Абигейл. Я все время думал только о себе… О том, какого мне будет, когда вас не станет. Я боюсь снова терять. Но… упускаю из виду, что ты рядом со мной здесь и сейчас. Я люблю тебя, — произношу у ее губ, вдыхая в нее эти слова, подкрепляя поцелуем. Снимаю с себя рубашку, прижимаюсь всем телом к ней, продолжаю целовать, избавляю девушку от бюстгальтера, юбки. Мои поцелуи становятся настойчивыми, требовательными… Я хочу, чтобы Абигейл знала, как сильно я ее люблю. Я готов идти на любые жертвы ради нее, лишь бы она была счастлива со мной. Да, я не могу подарить им с Эйбом полноценную жизнь, но может, хоть немножко скрасить их жизнь новыми красками. В свое время она не позволила мне сбежать от самого себя. От своего нынешнего счастья. Я рад, что она не дала мне уйти… Она мой ангел-хранитель.
Подарив легкий поцелуй в плечо, я спускаюсь ниже, к груди, животу, я люблю эту девушку всю без остатка. И хочу, чтобы она знала это, всегда помнила, как сильна моя любовь… С этими мыслями, я обнимаю Абигейл за плечи, избавляя ее и себя от оставшихся деталей одежды, лаская ладонями нежную кожу.
Надеюсь, нас больше никто не потревожит… Расположившись между ее стройных ног, я  с большим трудом сдерживаю себя, чтобы не сделать это слишком резко и быстро. Я медленно заполняю ее собой, чувствуя каждой клеточкой, как на душе становится теплее и легче… Пальцы зарылись в ее белокурых волосах, я терзаю ее губы поцелуем.

Конечно же я верю. И люблю свою жену, мы уже многое прошли вместе. Возможно, еще у нас появятся дети, мне нравилось растить Абрахама, подарить этому мальчику возможность стать кем-то великим, если он захочет. Эйб не будет против брата или сестры, да и ему будет не одиноко в будущем. Мы каждый раз куда-то переезжаем, никакого постоянства, у него никого нет, кроме нас с Абигейл.
Я был слишком слеп перед Абигейл, закрывал глаза на ее желания, на то, чего хочется ей. Я люблю своего милого ангела, который подарил мне жизнь. Она подарила мне шанс на лучшее будущее. На счастливую жизнь, хотя бы на несколько лет, которые мы сможем прожить вместе. Она старается ради меня, значит, я должен постараться ради нее. Она моя жизнь и свет в этой жизни. Я целю ее участие, ее внимание, мне хочется, чтобы она была счастлива рядом со мной, что бы не происходило. Неизвестно, будут ли еще у нас дети, но мы, хотя бы попытаемся.
Мы, как одно целое, такое неразделимое, и мы не сможем существовать друг без друга. Я обнимаю Абигейл крепче, целую ее, ловлю каждый стон, каждый вздох, прижимаю ее к своей груди сильнее. На мгновение мое сознание просто отключается от внешнего мира. Сейчас есть только мы, и никто не в силах нас потревожить. Я ускоряюсь, мне хочется продлить это единение друг с другом, моя ладонь поглаживает ее талию, бедра, мне становится жарко от переизбытка чувств и эмоций, что нахлынули на меня. Еще совсем немного, и я заполняю ее своим теплом, замираю на доли секунды, прерывистое дыхание, стоны срываются, в тот момент, когда я останавливаюсь и без сил прижимаюсь щекой к ее груди.
Не знаю, сколько мы так пролежали, казалось, что целую вечность. Уже был поздний вечер, скоро должны подать ужин. Хоть я  и не голоден, но не отказался бы от бокала вина. Я приподнялся на локтях, поцеловал Абигейл в щеку, лег рядом с ней, на спину, увлекая девушку к себе на грудь. Укрыл нас одеялом, лежал, смотря в потолок и мерно перебирал ее волосы.

— Я люблю тебя Абигейл, — произношу я тихо, — Наверное, ты права, нам стоит родить еще детей. Я слишком много думал о себе, совсем забыл про тебя. Да и Абрахам будет не один. Мы так много переезжаем, у него совсем нет друзей, — выдохнул я. Иногда мне кажется, что семья моя страдает рядом со мной, я приношу им только проблемы.

Это было непростое решение. Родить еще одного ребенка, это обречь себя на очередное расставание, на будущую боль, которую мне придется перенести. Но  Абигейл меня убедил. Я сделаю это исключительно ради нее, чтобы моя жена была счастлива. Была рядом со мной самой счастливой девушкой. Да, я не могу подарить ей полноценную семью, не могу познакомить с семьей Морганов, для которых я уже давно умер. Они бы ее приняли, и смогли бы оценить мой выбор. Абигейл убедила меня на два самых ответственных шага в моей жизни. Вновь жениться, усыновить Абрахама. Тогда она еще не знала, кто я и какой я. Пожалуй, и не узнала бы никогда, если бы я тогда не вернулся с ними попрощаться.

— Вместо того, чтобы думать о себе и своем разбитом сердце в будущем, я осознал, что ты со мной здесь и сейчас. И я хочу, чтобы ты была счастлива рядом со мной. Я хочу дать тебе все, чтобы ты почувствовала полноценную жизнь, а не только заточение. Я хотел и хочу детей, но осознание, что в будущем я вновь могу потерять… Оно меня угнетает, — выдохнул я, обняв девушку покрепче.
— Король везет сына подальше от королевства, он хочет, чтобы тот вырос другим человеком, не королем. Мы много говорили о наших детях. К слову, он сделал подарок Абрахаму, свое кольцо на память, — улыбнулся я, — Он не злится на тебя, так что все в порядке, — произнес я. Надеюсь, что мы оба не пожалеем о своем решении мы с Абигейл воспитали достойного сына, он сможет принять и сестру или братика. Ему будет не так одиноко.

— Очень страшно думать, что я переживу своих же детей. Если бы тогда не случилось, у нас с Норой могли бы быть дети в прошлом… Но потом я решил, что мне это не суждено. Да и вообще иметь семью. Никто  бы не понял, особенно тогда. Когда люди узнавали, что я бессмертен, меня хотели упечь в психушку или ставить опыты, — горькие воспоминания. Но они дали мне хороший урок. Абигейл стала моей судьбой, моим ангелом, когда поверила… Научила вновь любить.
— Нам еще предстоит каким-то образом объяснить это Абрахаму. Почему его отец не стареет, как все нормальные люди. Однажды мною заинтересуются, — надеюсь, что сын сможет меня понять, и принять тот факт, что его отец бессмертен и будет жить с ним до самого конца.

Я верил Абигейл, я верил, что она меня действительно любит, что не бросит в трудную минуту. Мы прошли очень многое вместе, в итоге поженились,  у нас растет прекрасный сын. Что еще нужно для счастья? Кроме тех людей, которые готовы идти со мной и дальше. Однако мне всегда казалось, что им этого  мало… Моя жизнь непредсказуема. И неизвестно, где и когда мы окажемся в тот или иной момент. Как бы я хотел вновь стать обычным человеком, со своим планами и мечтаниями. Обрести спокойствие рядом с любимыми, прожить с ними долгую и счастливую жизнь, насыщенную событиями, всем, чего мы только захотим.
Конечно, можно многое сделать с такой особенностью. Объездить весь мир, выучить кучу языков. Наблюдать за прогрессом в мире, наблюдать за тем, как мир совершенствуется, как история движется вперед. Но все это быстро наскучивает, когда ты просто существуешь в этом мире. Абигейл смогла подарить мне эту жизнь. Я ей безмерно благодарен, я люблю ее всем сердцем и хочу, чтобы она была счастлива рядом со мной. У нас будут еще дети, уверен, мы сможем воспитать еще одного ребенка.

— Только с тобой я обрел счастье, Абигейл. Ты нужна мне, без тебя я уже не смогу. Если я могу сделать тебя счастливее, когда мы родим ребенка, я готов пойти на это. Думаю, что мы справимся… — улыбнулся я, поцеловав жену в губы, — Главное, что ты со мной сейчас, остальное неважно. Помни, что я буду любить тебя всегда, — мне хотелось, чтобы она это знала. Я буду любить Абигейл, несмотря ни на что. Даже, когда она станет совсем взрослой, и будет выглядеть старше меня, я не отрекусь от нее. Иначе нельзя, не смогу я бросить девушку, которую так сильно люблю. Боюсь, что после нее я никого к себе не подпущу очень долго. Если это вообще будет возможно.

— Ну, королем быть трудно. Не всегда это хорошо. Возможно, отец хочет уберечь сына от участи, от которой сам страдал, — пожал плечами я. В дверь постучались, возможно, принесли ужин. Мною еще была заказана бутылка вина, чтобы отпраздновать этот прекрасный вечер.
Я оделся, накинул на себя рубашку, сев на постели, пока Абигейл забирала принесенный ужин и вино. Улыбнувшись, я принимаю бокал из ее рук. Да, действительно интересное начало путешествия. Я обнимаю ее за плечи.

— Давай выпьем за нашу семью. А ты мой ангел, — я поцеловал девушку в губы и сделал глоток вина. Был глубокий вечер, за окном поезда постепенно темнело. Поезд сбавил ход.

Мне никогда это не надоест. Этот вкус жизни настолько дурманил, что я уже понимал, что без него не смогу. Но и не смогу без своей семьи. Без них все рухнет, вся моя жизнь пойдет под откос. Я не хочу об этом думать сейчас, хотя с каждым днем становится все сложнее. Да, нужно жить сегодняшним днем. Абигейл сделала меня счастливым, вместе с Абрахамом. Наверное, еще один ребенок изменит нашу жизнь еще больше, это будет новый этап нашей жизни. Совсем другой, такой необычный. Я никогда не думал о продолжении своего рода, тем более, что, скорее всего, мой род в лице меня будет жить еще очень долго. Но вряд ли я еще когда-нибудь решусь на это… Только с Абигейл.

— Я буду счастлив рядом с тобой в любом случае. А ребенок станет продолжением нас двоих. Я правда хочу иметь еще детей, хоть и страшно  в каком-то смысле. Но я надеюсь, что мы справимся с этим… — я улыбнулся. Действительно, я все делаю только ради любимой. И при ее поддержке. Без нее, я бы не решился на продолжение рода… Да и вряд ли бы нашел, хотя бы одну женщину, которая с такой легкость поверила бы мне. Нам предстоит серьезный разговор с Эйбом, но он умный мальчик, должен все понять.
— Ты и наша семья всегда будешь для меня всем, — как бы горько не звучало, но мне придется проглотить и это. Принять тот факт, что в моей жизни больше нет места никому, кроме моей семьи. Я не готов к тому, чтобы что-то менять. Но я надеюсь, что такой серьезный шаг, как рождение еще одного ребенка, поможет мне переосмыслить многое.

После такого насыщенного дня хотелось немного перекусить и выпить. Как будто и не было того ужина, который устроил король. Видимо, из-за нервного состояния, вновь появился голод. Я делаю глоток вина, чувствую, что Абигейл вновь меня притягивает к себе, я успеваю поставить бокал на столик, чтобы не уронить на пол. Улыбнувшись, я обнимаю девушку за талию, прижимаю ее к себе, я чувствую прикосновения ее рук, они заставляют меня вздрогнуть, словно, это действительно поцелуй ангела. Сейчас мы принадлежим исключительно друг другу, как бы мне хотелось, чтобы этот момент застыл надолго… Мне не хватит этих лет, чтобы сполна насладиться нашим единением. Мои руки обвивают ее талию, губы касаются тонкой шеи, плеча, когда халат чуть сполз вниз. Ласково и нежно, словно я боюсь повредить столь нежный цветок.

Конечно, я ей верил. Я верил в то, что мы сможем преодолеть любые препятствия.  У нас действительно будет ребенок? Даже не верилось. Я никогда и мечтать не мог о полноценной семье, так как в моем случае это теряет всякий смысл. Так думал я, когда-то давно. До встречи с Абигейл. Но сейчас наш брак, наша семья наполнила мою жизнь смыслом… Я схожу  с ума, все равно каждый день не могу отделаться от мысли, что рано или поздно мы расстанемся. Она уйдет от меня, а я останусь… у меня будут дети от моей любимой, мы продолжим жить, пока они не перерастут меня, и вновь расставание. Как мне дальше быть без этого смысла? Снова скитания по миру, снова быть одному.
Но в реальность меня возвращает моя жена, ее поцелуи реальные, такие манящие, приятные, терпкие. Я обнимаю любимую девушку, хочу, чтобы она чувствовала мою любовь. Она коснулась моего шрама от выстрела, это действует на меня, как разряд тока, как будто это самая чувствительная точка моего тела. Она каждый день напоминает мне о том злополучном дне, который изменил мою жизнь. Но… если бы не он, я бы не встретил Абигейл, не познал бы всего этого счастья. Может для этого судьба оставила меня в живых? Чтобы я мог прочувствовать всю эту любовь, которую испытывает ко мне Абигейл и Абрахам. А что потом? Я умру?

Мои ладони касаются нежной кожи любимой Абигейл, я прижимаю ее к себе, вновь оказываюсь сверху, и целую ее шею, грудь. Задерживаю на ней свое внимание, не могу оторваться от нее, аромат, исходящий от девушки, пьянил. Я прижимаюсь к ней всем телом, насколько могу. Хочется обнять ее, так крепко и никогда не отпускать от себя. Я чувствую, как ее тело трепещет под моими ласками, а мне не хочется останавливаться. Ладони легли на бедра, коснулись внутренней стороны, я уже не могу себя сдерживать, вновь врываюсь в тело любимой, ощущая, насколько она возбуждена… Я не сдерживаю стона, прямо ей в губы, обнимаю девушку за плечи, прижимаю к себе так, чтобы у нее не было шансов высвободиться из моих объятий. Наши стоны звучали в унисон, и я почти абстрагировался, забылся… Иной так хочется остаться в этом мире наедине с любимой, чтобы никто больше не посмел нам помешать.

Иногда мне казалось, что все это происходит не со мной. Невозможно быть настолько счастливым, и при этом не думать о том, насколько будет больно потом. Наверное, стоило бы прервать эту связь еще в самом начале, не начинать вообще, не идти на поводу у собственных чувств. Я понимаю, что сейчас уже поздно что-то менять, откатывать назад. Я слишком привязан к Абигейл, к сыну, не только физически, но и эмоционально. В далеком будущем мы расстанемся, это неизбежно. Но я все еще лелею надежду, что однажды я смогу умереть с ними в один день. Потому, что жизни без Абигейл я не представляю.
Я не могу себя остановить, мне хочется кричать во всеуслышание насколько я люблю ее. Я вдыхаю в нее эти слова, чувствуя, как ее тело содрогается под моими ласками, в тот момент, когда мы вместе становимся на шаг ближе к мечте, к тому, чтобы вновь стать родителями. Может нам и не суждено вновь родить сына или дочку… В любом случае, я не перестану любить и ценить свою жену. Мне важно, чтобы счастлива была она. А, если счастлива она, то и я тоже.
Обнимая Абигейл и слушая стук колес поезда, я не успел заметить, что за окном уже ночь, время летит настолько быстро. Я много размышлял о нашем будущем, и не думал, что все закрутится настолько серьезно. Что у нас будет настоящая семья, несмотря на постоянные переезды из-за моих смертей или других проблем. Несмотря на то, что Абигейл не будет жить со мной вечно… Я не заметил, как начал погружаться в сон, укрыв нас одеялом. Движение поезда меня убаюкала и я проспал до самого утра.
Разбудило яркое солнце, что светило из незашторенного окна, мы стояли, очевидно, на какой-то станции. Глянув на часы, я вижу, что уже раннее утро, почти девять утра, в дверь купе постучались. Я аккуратно выбрался из постели, чтобы не разбудить Абигейл. Оделся и открыл дверь. Нам принесли завтрак, официант из ресторана вкатил столик, оставив его около двери. Аромат свежего кофе разнесся по купе. В ассортименте завтрака были тосты, яичница с беконом, кофе и свежие булочки. Я подкатил его к кровати, сам сел на край, наклонился к жене, чтобы поцеловать. Предварительно опустил штору на окнах, чтобы яркий свет не бил по глазам.
Нам еще два дня в пути, где мы целиком и полностью будем принадлежать друг другу. Хотя где бы мы не находились, все равно для меня ничего и никто не имеет значения больше…
Интересно, как там принц… Тоже хотелось бы узнать, но без разрешения появляться в их купе тоже не хотелось. Я все же сел за стол, написал письмо королю, и через проводника передал им.

Мое беспокойство за принца было небеспочвенно, так как операция была в ненадлежащих условиях. Не было стерильной операционной и риск занести инфекцию был крайне высок. Я отправил им письмо через проводника, спросил как здоровье принца, надеясь, что они выполняют рекомендации по реабилитации. Ну и не мешало бы осмотреть шов, если они позволят. Так как надо убедиться, что он не разошелся, и нет ли воспаления.

К тому моменту проснулась Абигейл, я улыбнулся ей, сел рядом на кровати.
— Нет, не очень долго, — я поцеловал ее у губы, — Пока не знаю, сам лично не рискнул идти, направил им письмо через проводника, надеюсь, все будет хорошо. Переживаю немного, без операционной это было рискованно, — отозвался я, разлив кофе по кружкам. Одну из них протянул Абигейл. Положив на обе тарелки тосты с сыром, я сделал глоток кофе. Утро было прекрасным, как никогда. Наш отдых был разбавлен некоторыми трудностями, но я не скажу, что это плохо. Знакомство с королем дало мне понять, насколько ценна наша семья, что я готов ради нее на все, лишь бы они были счастливы. Эта поездка помогла многое переосмыслить и по-другому посмотреть на мир.
— Через пару дней мы уже приедем, первая остановка в Венгрии. Интересно, как далеко уедет принц… — задумчиво произнес я. Стоило мне вспомнить о принце, как в номер постучались, и один из сопровождающих короля и принца попросил пройти с ним в купе к королю. Я кивнул, попросил пару минут на то, чтобы собраться.
— Пойдем со мной, поможешь. Нужно бы осмотреть принца, все ли нормально со швами, — я быстро надел брюки и рубашку, причесался, и пошел вслед за проводящим. В номере нас радушно встретили, принц лежал на кровати, достаточно бодрый, улыбнулся в ответ.

— Ну, как тут наш пациент, — спрашиваю я, садясь на стул рядом с кроватью, — Абигейл, можешь подержать лампу, — попросил я, убирая бинт. Шов получился неровный, из-за кривого разреза в момент, когда дернулся поезд. Я присмотрелся, в целом никаких воспалений, и это хорошо. Я спрашивал мальчика о его состоянии, что уже нужно начинать вставать потихоньку. Так же он пожаловался на боль. Король уверил, что на ближайшей остановке они приобретут необходимые лекарства. Я кивнул, пожал руку ему и мы вернулись к себе. Мое сердце немного успокоилось, он все-таки еще ребенок, кем бы он ни был. И на его месте мог быть кто угодно…

— Как на счет того, чтобы пройтись в вагон-ресторан? — предложил я, обняв Абигейл за талию.

Когда дело касалось операций, лечения, во мне всегда просыпался дотошный врач. Если бы мне  позволили, я бы не отходил от мальчика. Но есть два «но». Об одном из них напоминал Абигейл, у нас медовый месяц. Ну, и никто меня к нему не допустит, слишком большая охрана у юного принца. Хотелось верить, что, если с ним что-то случиться, король найдет способ оповестить меня об этом. Как ни крути, я переживал за него, операция прошла не в самых лучших условиях. И на память я оставил мальчику некрасивый шов, который будет напоминать ему об этом дне... Не знаю, как хорошо это или плохо.
А пока мне стоит отвлечься на главное событие, из-за которого мы здесь находимся. Медовый месяц наш продолжался, и надеюсь, что ничего страшного больше не случится. Мы отравились с Абигейл в вагон-ресторан.
— Я бы выпил вина, — предложил я. Почему бы и нет, утро началось просто прекрасно.
— Всё равно немного переживаю за этого мальчика. Не могу так, оставить его без наблюдения... Прости, если много говорю о работе, но уж так получилось, что наш медовый месяц не обошёлся без приключений. Долг врача требует, — я опустился за столик в вагоне, нам принесли меню. В утреннее время почти никого не было, половина столов пустовало. Кто-то заказывает завтрак в купе, но мне хотелось выбраться и позавтракать здесь. Немного стыдно, что я думаю о чем-то постороннем в наше путешествие. Я и в отношении Абрахама не могу спокойно реагировать на то, когда он болеет. Несмотря на то, что он постоянно противится лечению. Тяжело быть сыном врачей.
За окном менялись пейзажи, поезд немного сбавил ход, я заказал себе английский завтрак, пару бокалов вина нам обоим, и кофе с круассаном.
— В Будапеште я бы посетил музей изобразительных искусств. Там сейчас проходит временная выставка, мы должны на неё успеть, если прибудем без опозданий, — произнёс я, нам принесли наш завтрак, вино.
— Давай выпьем за наш медовый месяц. Я не перестану повторять, что именно ты объединила нашу семью. И я не жалею, что тогда согласился пойти вместе с тобой... Ты наш ангел-хранитель, — отвечаю я, приподнимая бокал, накрыл своей ладонью руку Абигейл, сжав её пальцы. Сам бы я на это все никогда не решился. Иногда казалось, что мне на роду написано быть одному, скитаться по миру. Со временем я бы привык, наверное, но и сейчас я уже почти привык к тому, что Абигейл, Эйб рядом со мной...