[indent] Ребекка, поджав одну ногу под себя, сидела, опираясь на стол локтем левой руки, ладонью которой, заодно, подписала и подбородок, пальцами правой прокручивая между ними остро отточенный карандаш, и, хмуря лоб, внимательно вчитывалась в смету, выставленную им в конюшню. Половина цифр, по её убеждению, была порядком завышена, а вторая половина вообще не нужна, но, прежде чем спорить с подрядчиком, который, конечно, будет упирать на то, что «Грейсток одобрил», нужно досконально всё изучить, вдруг придется еще и с хозяином препираться. Хороша работа, что сказать, стабильно к берейтору превращаешься еще и в бухгалтера, и в «решалу»; большая удача, что сегодня, в свой выходной, она может этим заняться, не привлекая внимания, потому что у доктора-то день вполне рабочий.
[indent] Но часы неумолимо отсчитывали минуты за минутами, свободный отрезок дня подходил к концу, предрекая скоро возвращение Райта домой, а там уже в бумажках не покопаешься; вообще-то Итан разбирался в счетах, сметах и прочей счетоводческой радости лучше её, у него хватало терпения и упорства вникать и не засыпать над очередной колонкой, и самым шикарным решением было бы подключить его аналитический мозг к задаче, но вот только…. После Рождества в обществе Джонатана, чью личину пока что удавалось удержать в тайне, внутренним чутьем, иначе не назовешь, Итан недобро косил глазом в любую подозрительно душевную связь с любым мужчиной, и никаким радением за общее дело не объяснить, почему это она тратит время, разбираясь с тем, о чем должна болеть голова Ричарда. В прошлую стычку по подобному поводу Бекка пыталась брыкаться, взывая к человечности, заявив, что у хозяина конюшни и так хватает, о чем голове болеть, она просто хочет помочь. Итог был, в общем-то, ожидаем: потеряв терпение, что с ним начало случаться всё чаще за последние полгода, Райт сердито рыкнул рекомендацию контролировать ремонтные работы Лангефорда, если в ней проснулась жажда помогать в таких вопросах.
[indent] Она бы, наверно, успела, если бы сумятицы  не внесла маленькая дочка Итана, Миллисент, которая внезапно объявилась в рабочем кабинете, который, вообще-то принадлежал её отцу, но временно был захвачен без спросу, со слезами на глазах. Сначала женщина испуганно встрепенулась, испугавшись, не случилось ли чего с той: может, упала, сильно ушиблась, может, кто-то напугал или обидел. А вопль, преисполненный отчаяния, про необходимость срочно ехать к папе, так и вовсе обеспечил несколько седых волосков в густой каштановой шевелюре: перспектива отчитываться перед ошалевшим от слез дочери Итаном ни капли не выглядела интересной.  Вот же избаловал дочь, с досадой подумала Бекка, приподнимаясь из-за стола, чуть что, в слезы и жалобы. Не девочка, а кисейная барышня. Зла не видела, так для неё любая мелочь повод для трагедии. Тьфу.
[indent] Вообще-то в ней не было неприязни к девочке: красивое, нежное голубоглазое создание, обещавшее вырасти в очаровательную девушку, вероятно, не растерявшую детской чувствительности, как любой ребенок, взращенный одним родителем, не виноват в том, что страх отца ущемить её в любви превращался в гипертрофированную опеку. Все обожали Милли, и в этом таилась опасность для самой девочки, в первую очередь; только Джим, со всегдашней нахальной улыбкой, отваживался осаживать брата в приступах синдрома «клуши-наседки».  Более того, Ребекка сама была такой когда-то, окруженной бесконечной любовью отца, не подозревавшего, что наивность и вера в светлое чувство однажды заведет на эшафот его милое дитя, в одночасье вынужденное утратить все иллюзии детства  и душевную невинность.  Наверно, воспоминание об этом и раздражало её всякий раз, как Милли демонстрировала излишнюю восприимчивость. Но папа не решит всех твоих проблем, малышка, ожесточенно подумала она, не сможет. Он всего лишь человек, а не Бог.
[indent] А потом, наконец, свет упал так, что осветил прижатые к груди руки, на которых удалось рассмотреть нечто мятое и пушистое.
- Ох, - с грустью вздохнув и обвинив себя мысленно в пессимизме, заодно и в предвзятости ко всему миру, но сойдясь на том, что просто день унылый, Бекка потерла лоб.  – Ты где же его взяла-то, чудо? - резким движением руки смахнув со стола бумаги, освобождая небольшую площадку, она в полу-приказном, в полу-просящем тоне сказала: 
- Не надо так его сжимать, Милли. Если у него повреждены внутренние органы или кости, давление снаружи сделает только хуже. Лучше положи его сюда, на стол… я его осмотрю. А потом решим, как лучше поступить…. – почесав нос, она мотнула головой. – Ты же понимаешь, солнышко, твой папа – хирург, но он лечит людей и работает в больнице, где все очень-очень стерильно. Нас туда не пустят с уличной кисой, даже очень-очень маленькой, миленькой и несчастной.  – Осмотреть котенка она хотела по одной причине: понять, не сдох ли бедолага от таких объятий, если, конечно, раньше не утонул в чужих обильных слезах. Если не сдох, стоит положить его в коробочку и гнать к ветеринару, а никак не к доктору Райту. Во-первых, физиология людей и котов несколько отличается, во-вторых, их ведь и  в самом деле не пустят в хирургию с животным.  – Не плачь, - потрепав девочку по волосам, ободряюще улыбнулась женщина. – Слезами делу не поможешь.

Отредактировано Rebecca Menger (5 Ноя 2021 12:37:57)

[indent] Рабочий день пролетел незаметно – как всегда при заполненной записи – и Итан, выйдя из больницы и опустившись на податливое  - бежевой кожи – водительское сидение Кадиллака, позволил себе откинуть голову на подголовник и прикрыть на несколько ударов сердца глаза, осмысливая прошедшие часы. Он перебирал в уме детально, все ли операции получились по плану, все ли бумаги надлежаще оформлены, не забыл ли очередной мелочи и не оставил ли в кабинете чего то важного. Необходимо очистить голову от рабочих вопросов до выезда домой, чтобы ни один из них не засел в сознании и не проник в теплую атмосферу домашнего очага. Во-первых, так невозможно разделить рабочие и домашние процессы и – как следствие – отдохнуть от первых, предаваясь вторым. Во-вторых, близким совершенно ни к чему погружать в болото человеческих трагедий и болячек, которые каждодневно окружают любого врача на работе.
[indent] Погрузив растопыренные пальцы в волосы и проведя ими от лба до шеи, придавливая к голове прическу – короткую под бобика стрижку доктор терпеть не мог, а при любой длине больше полутора фаланг указательного пальца , какую обычно оставлял до макушки, вспотев, волосы непременно начинали загибаться к излюбленной от рождения форме колечка. Каждый день – по пять раз в его интервалах – Райт с остервенением приглаживал их, выпрямляя, расческой с мелкими частыми зубчиками, смоченные специальным воском, но генетика – не удивительно – побеждала. Взглянув в зеркало заднего вида и сочтя вид достаточно приемлемым, со вздохом обреченности – короткие бараньи кудряшки у висков поздоровались с отражения – Итан завел двигатель и – немного прогрев его простоем – медленно тронул машину вперед, в сторону выезда с парковки.
[indent] Огромный, неповоротливый как танк Кадиллак, вращая массивными колесами, с достоинством короля выкатывался под шлагбаум – охрана издали узнавала белоснежного монстра, не тратя время на рассматривание водителя. Им давно стало ясно за эти минувшие полгода, что только у упертого и принципиального хирурга Райта хватает душевных сил не сдаваться и мыть автомобиль, обреченный в мгновение ока становиться грязным в климате Лондона, по несколько раз на дню. Им почему-то казалось, что любитель такого автомобиля должен носить белые же костюмы – в тон – при наличии такого упорства за ними ухаживать сущий пустяк и познали жестокое разочарование, выяснив, что белого костюма Райт не надел ни разу в жизни. Он таких нарядов терпеть не мог.
[indent] Шурша новенькой зимней резиной за влажному – снег ли, дождь, в январском городе не разобрать – асфальту, Кадиллак перевозил хозяина по улицам, держась проверенного маршрута к окраинам, где расположился арендованный коттедж. Устав щуриться от устойчиво засевшего на безоблачном небе солнца, Итан нацепил на нос солнцезащитные очки – на очередном светофоре скрывшись с глаз за приборной панелью, чтобы дотянуться до бардачка и извлечь их – и остаток пути провел в меланхоличной расслабленности. Основной поток автомобиль проходил по другой дороге, позволяя – держась весьма приличной скорости на грани риска собрать все камеры – ехать без напряженной слежки за периметром.
[indent] Итан не сразу приучился парковаться на подъездной к гаражу площадке с первого поворота. Большая машина удобна для путешествий, но на узких пригородных улочках, с немыслимой частотой кустарников, гномиков и высоких бордюров, превращалась в орудие убийства нервов собственного хозяина – и соседских старушек, с тревогой в сердце наблюдавших в окно, как задний бампер белого чудовища замирает в миллиметре от их безупречных роз. Молясь, чтобы Бекке не выпала охота весной посадить вдоль их дома роз, Райт – заранее прижимая машину к противоположной стороне с выездом на встречную полосу – в проверенный опытом момент круто выворачивал руль влево. С скрипом – кажется – всех рессор, амортизаторов и подкрылков Кадиллак на несколько секунд перекрыл всю проездную улицу, разворачиваясь. И медленно, неохотно заполз по прямой в горочку, останавливаясь на наклонной поверхности перед дверью встроенного в дом гаража. Заглушив мотор, выключив освещение, доктор забрал с пассажирского сидения пальто и сумку, и вышел на приятно морозный воздух, движениям локтя захлопнув за собой дверцу.
[indent] Обойдя насаждения по дорожке, поднялся к двери и замешкался в поисках ключа, попавшего по неосмотрительности не в тот карман, который был для него отведен. Наконец, повернув его в замке, толкнул дверь и сразу окунулся в смесь разнообразных запахов, становящихся – постепенно – симфонией его дома.

Милли так внимательно следила за движениями мисс Ребекки, что даже не заметила, как начальный осмотр был завершен. Причем девочка была настолько обеспокоена происходящем, что совершенно забыла, как несколькими минутами назад она проворно мчалась к домашней аптечке и принесла все, что посчитала необходимым в этот момент. Котенок на столе не спешил двигаться, а тишина, воцарившаяся в помещении, была тяжела и невыносима, поэтому Миллисент увлекла себя, наблюдая за аккуратными движениями папиной подруги. Тонкие и красивые пальцы мисс Ребекки аккуратно ощупывали крохотного пациента, отчего маленькая спасительница уличных котиков даже задержала дыхание, боясь помешать уверенным и размеренным действиям. И как только осмотр был завершен, Милли подняла обеспокоенный взгляд на старшего доктора, внимательно слушая диа... или... в общем, о том, с какими повреждениями пришлось столкнуться пушистому чуду.

- Может он голоден? - поинтересовалась школьница, как только мисс Ребекка заговорила о внутренних повреждениях. У Миллисент было так много вопросов! И она хотела задать каждый из них. Например, хорошо ли это, если на вид нет никаких повреждений? Это ведь значило, что с котиком все хорошо? Или что могло случиться, чтобы этот очаровательный пушистый комочек был в таком состоянии? Могла ли мама-кошка его оставить на улице и уйти? От этого вопроса где-то далеко-далеко внутри сделалось печально, но Милли даже не думала опускать голову и окунаться в серую атмосферу грусти. Поэтому, очень серьезно слушая мисс Ребекку, девочка согласно кивнула, представляя по мере своих знаний то, что может болеть внутри, а не снаружи. Ответ пришел еще до того, как Миллисент все внимательно продумала. Наверное, у бедняги просто болит живот от того, что он съел что-то не то. Или вовсе ничего не ел. Иногда так бывает, когда хочется кушать.

- Папа? - снова сыпала вопросами школьница Райт, не понимая, о чем идет речь. Конечно Миллисент ничего не слышала, она вообще редко замечала, когда папа возвращался с работы, если только не занималась этим специально.

Еще до того, как мисс Ребекка довольно громко дала понять, где находятся ожидающие папу домочадцы, девочка вылетела из кабинета и устремилась выполнять свою прямую обязанность - встречать любимого родителя. Но на сей раз Милли не скакала и не тянулась с объятиями еще с порога. Остановившись на месте так, чтобы не сбить главу семьи своими марафонами, школьница взяла мужчину за большую и теплую ладонь. Юная спасительница животных уже не лила слезы, поэтому встретила папу с серьезным и почти незаплаканным лицом. Однако собранности ей не хватило: ассистент мисс Ребекки даже не заметила, как вылетела из кабинета со всеми своими находками - бинтами и пластырями. Поэтому, чтобы было удобно вести родителя, девочка сначала вложила в его свободную руку упаковку ткани, предназначенной для перевязок, а уже потом потянула за собой.

- Папочка, ты можешь его посмотреть? - затараторила Миллисент, стараясь бежать вперед, насколько это было возможно вместе с папой. И конечно же, девочка не собиралась говорить о ком или чем идет речь не по причине какой-то вредности, а из-за того, что думала, что это само собой разумеющиеся.  - Мисс Ребекка говорит, что он жив и на вид цел, но он не встает!

С этой фразой Милли толкнула дверь в кабинет, в котором терпеливо находились доктор мисс Ребекка и пациент пушистый котик. Утягивая папу за собой к столу, школьница все же поскользнулась на разбросанных по помещению бумагах, но благодаря тому, что все еще держала родителя за руку, смогла удержать равновесие и не клюнула носом в пол. Но на это Миллисент не обратила никакого внимания.

[indent] Еще с порога комнаты, повернув голову к входящим, Бекка моментально поняла, что грозовые тучи в голубых глазах хозяина дома не предвещают ничего хорошего. На что рассердился Итан, понять невозможно, в том числе потому, что причина могла находиться за несколько миль от дома, в больнице.  Это Джеймс Райт за пятнадцать минут езды успел бы отойти от самого страшного гнева, обдавая окружающих лучезарной улыбкой, но его младший брат таким талантом не отличался: чтобы не разозлило Итана, он тратил больше ресурсов на попытку удержать себя в руках и не позволить окружающим увидеть, как обманчива невозмутимость, чем на переработку и освобождение от эмоции.  Следовательно, и отходил гораздо дольше, но её не слишком страшила перспектива перепалки; если тема не слишком трогает за живое, можно просто отшучиваться или свалить под благим предлогом. Ну мало ли, с конюшни позвонили, сверхсрочно!
[indent] Грозовая туча явно имела серьезную основу, потому что показалось, что сейчас, впервые, возможно, за все дни, что Бекка их знала, достанется по первое число Миллисент, и не могла сказать, что зря. В воспитании она придерживалась веры в принцип, незаменимый и для лошадей: детей, как и лошадей, конечно, нужно любить, заботиться и ласкать, но они, черт возьми, должны четко знать границы дозволенного, за которыми последует как окрик, так и шлепок. В нынешние догмы, популярные в соцсетях, это, естественно, не вписывалось, но ей было плевать: эти маленькие человечки однажды вырастут и должны будут жить в социуме, среди таких же, как они, обладающих теми же права и обязанностями. Выросший в безотказности ребенок не умеет уступать, попирать свое эго, став взрослым, в голове  и душе он не растет, оставаясь инфантильным куском дерьма, который не желает нести ответственность, соблюдать правила, совершать необходимые жертвы. Вот, например, та же Милли: да, сейчас это всё еще милая, общительная девчушка, желающая объять необъятное  и спасти не спасаемое. Но она растет, скоро превратится в молодую девушку, которая будет абсолютно уверена, что она пуп земли, все обязаны вертеться вокруг неё и потакать каждой идее, даже если та откровенная чушь. И очень жестоко разобьет свой хорошенький носик о реальность, в которой её ровесники ничуть не согласны с её убеждениями и не намерены им угождать, более того, в массе своей такие же баловни и маргиналы, и желают, чтобы это она вокруг них плясала. Получив от жизни оплеухи, винить она, скорее всего, по модной тенденции от светских психологов, начнет отца: ведь все же наши жизненные беды оттуда, от родителей. Для понимания того, чьи беды происходят от родителей на самом деле, нужно иметь мозги и уметь анализировать, у всех остальных людей беды от родителей кончаются ровно на отметке двадцатилетия, дальше, дружок, ты делаешь себя сам, в том числе, перестраивая заданные в детстве психически и поведенческие установки; да, это больно, нудно и трудно, но такова жизнь.  Поэтому большинство предпочитает сидеть и ныть, пестуя собственные обидки на весь божий свет.
[indent] Но нет, шторм пронесся над головой девочки, лишь слегка задев в виде строгости в голосе и непоколебимости распоряжения; ясно, подумала саркастически Ребекка, скрещивая руки под грудью, значит, основной объем осадков выпадет на мою голову. И не прогадала, едва не лоб в лоб столкнувшись через секунду с Итаном, интонациям которого позавидовала бы гремучая змея. Женщина же просто, не дрогнув, очень выразительно закатила глаза, сделав ими полный круг, пока вновь не уставилась на раздраженного оппонента, и, цокнув языком, так же тихо ответила:
- Герр доктор, а можно тоже самое, но по-немецки? Будет очень устрашающе, я мысленно представлю еще форму SS и тотчас метнусь исполнять. – Хмыкнув, ответила уже нормальным тоном. – Чего ты пузыришься? Подумаешь, девочка принесла подобранного котенка! Я и собиралась предложить Милли отвести его в ветеринару, разумеется, но надо же было убедиться, что есть смысл гонять машину, вдруг он уже издох. – Не удержавшись снова от саркастичного отношения к происходящему, резко сдвинув ноги и звучно щелкнув каблуками шлепок, вскинув руку перед собой, ехидно, но с пафосом заявила: - Майн фюрер, разрешите проследовать за коробкой! – И, спихнув Райта с дороги без малейшей церемонности, а, конкретно, толкнув размашистым движением бедра в стол, за пресловутой коробкой и направилась. По предположениям Бекки, скорее всего искомый предмет мог отыскаться только в кладовке.

[indent] Итан Райт был ответственным – чересчур возможно – человеком и к любому животному в доме подходил по принципу Маленького принца – человек в ответе за тех, кого приручает. У него не имелось времени – да и сил  - заниматься живностью, которую дочь могла притащить в дом, а каждое из этих созданий имело право требовать полный размах ответственности в свой адрес. Ответственность, которой просто не откуда было взяться у маленького человеческого существа, имеющего смутные представления о штормах бытия. Нет – он высоко ценил дочь и горячо любил её, но против фактов невозможно спорить ни одной любовью на свете. Дети беспечны, даже если очень добры. Котенок ли, собачка – с животным надо заниматься дрессурой, воспитывая в нем четкое понимание, каково их место в быте человека и кто вожак. Кормить, мыть, приучать к лотку и прогулке. Убирать своенравные кучи и лужицы в знак бунта крохотной четвероногой сущности. Изо дня в день. Снова и снова. Все то, что однажды надоест ребенку, потому что настроение не то или устала, или хочется посмотреть мультики. И неизбежно ответственность ляжет на взрослых – тех, у кого нет выбора. Ответственность, на которую у Итана Райта не было времени.
[indent] Он не сомневался, что Бекка понимает это, а её бравада ни что иное, как желание не допустить очередного тяжелого разговора на повышенных тонах. Ей самой некогда заниматься живностью еще и в доме, доктор не сомневался. И пожалел, что сорвался, не распознав тонкий расчет за кажущейся беспечностью – она не хотела провоцировать ссору с Миллисент, которой подобные вещи не разъяснить. Дети всегда витают в облаках.
[indent] Тяжело опершись руками в столешницу, к которой его оттолкнуло движение женщины, взявшей насмешливый тон, Итан шумно выдохнул. Наверно – ему все же стоит взять отпуск и как следует отдохнуть, потому что общее напряжение слишком непредсказуемо начало выплескиваться в вспышки недовольства и злости. Ребекку они не пугали – она умела принимать грозовые содрогания воздуха стойко и невозмутимо, прекрасно зная, что за этим стоит и относясь снисходительно, но Милли – малышка Милли – совсем крошка, её мир совершенно примитивен и суждения не пропитаны жизненным опытом, ей трудно приспособиться к непредсказуемости единственного человека, на которого привыкла полагаться.
- Я не ругаюсь, дорогая, - тихо ответил пристыженный «папочка», с упорством муфлона разглядывая пушистый комок перед собой. Несколько граммов живой плоти, еще не обученной толком ходить, стали причиной повисшей в воздухе наэлектризованности. Ему жаль животное – разумеется, жаль – как бы то ни было, оно не виновато. Подняв левую руку, чтобы утереть лоб и заправить выпавшие из зачесанных назад волос пряди, Райт краем глаза заметил, что та мелко дрожит. У тремора конечности достаточно возможных причин, но большая часть из них не предвещает добра конкретно для хирурга, становясь явлением постоянным и внезапным, а содрогание пальцев в момент операции чревато фатальной ошибкой.  – Все нормально, милая, все нормально. – Повторение подобно мантре призвано убедить его самого, но внутри остается неудовлетворение. Все не нормально.
Все совершенно не нормально, нихрена не нормально. Ты начал срываться на дочь. На Ребекку. Что с тобой происходит, Итан Райт? Какой дьявол толкает тебя спустя столько лет исправного труда в самообладание начать демонстрировать дурные стороны натуры?
- Милли, золотко, - развернувшись и убрав со лба волосы, он присел на край стола, протягивая руку, чтобы прикоснуться к щеке дочери. Вымученная внезапной усталостью улыбка появилась на губах как блеклый призрак. – Недостаточно желания помочь, необходима возможность это сделать. Она слагается из навыков, знаний и технических приспособлений, созданных наукой. Я прекрасно знаю, как устроен человек, но недостаточно хорошо владею знанием особенностей здоровья кошачьих. Сейчас мисс Ребекка принесет коробку, и мы все вместе отвезем в ней твоего найденыша в ветеринарную клинику. Доктора, работающие там, каждый день лечат кошечек и собачек, и обязательно разберутся, какая помощь требуется малышу. А теперь важное и очень ответственное задание – можешь пойти вместе с ним к себе в комнату и выбрать любую кофточку, в которую захочешь его завернуть, чтобы котенок не замерз в коробке, пока мы едем. – Он подмигнул дочери, настолько непринужденно, насколько смог. – А я пока переоденусь. – И, встав во весь рост, легонько ущипнул Милли за щеку, прежде чем вышел из кабинета.
[indent] Спальня находилась недалеко – через две двери. Полумрак комнаты приятно охлаждал воспаленный разум, а кровать манила ненадолго прилечь  - если не захочется побиться лбом о стену, порицая себя на чем свет стоит. С не меньшим соблазном взгляд наткнулся – открывая дверцу шкафа – на початую бутылку виски на верхней полке в углу. Итан бережно достал её, повертел в руке и с тихим стоном убрал обратно, задвинув подальше. Скинул ботинки. Потом методично снял костюм и рубашку, галстук – все развесив сразу по местам – и извлек из недр шкафа темно-синие джинсы и такой же джемпер, по-армейски быстро одевшись. Потом вышел в коридор и спустился по лестнице на первый этаж, надеясь, что его дамы окончили сборы.

Отредактировано Ethan Wright (29 Ноя 2021 19:23:29)

[indent] Найти что-либо в кладовой доктора Райта практически подвиг, но не по причине царящего там бардака, а как раз наоборот: всё разложено по полочкам, коробочкам, пакетикам, упаковочкам, проблем лишь в том, что систематизация выполнена в соответствии с царящими в голове Итана тараканами, которые никак не поддаются расшифровке. Идеальный порядок перед глазами казался нарисованным полотном, все выглядит замечательно, но ткни пальцем, не зная куда, и разрушится, рассыплется, не восстановить без карты. На удачу, ей попалась на глаза коробка из-под собственных туфель, каким-то чудом затесавшаяся в обитель педантичности, и оказалась, к тому же, пустой, если не считать скомканных кусков бумаги. Пришлось мысленно вознести молитвы всем лесным духам Канады, возблагодарив их за содействие: раз коробка благоденствовала, небрежно сюда заброшенная со всем мусорным содержимым, значит, в последние дни Райт нос в кладовку не совал.
[indent] Завернув по дороге на кухню, чтобы освободить будущий приют для найденыша, выкинув комки в мусорку, Ребекка оказалась бы на подходе к центральной двери раньше всех остальных, но в последний метр кухни передумала и вернулась. Отставив коробку на стол, взяла графин с водой и, сняв с сушилки кружку, налила до кроев прохладной бесцветной жидкости. Легкий сырой запах витал над поверхностью, вызывая стойкую ассоциацию с желанием напиться из ручья, но в последние годы Менгер приобрела странную брезгливость к не отфильтрованной воде, остро реагируя на наличие любых привкусов и запахов. Поморщив нос, она в очередной раз напомнила себе: не надо нюхать воду, когда пьет, и залпом, не отрывая губ, выпила содержимое кружки, утоляя жажду. Поставила кружку на край раковины, подумав поспешить и помыть потом, но опять передумала, понимая, что педант-хозяин, если вернется в гнусном настроении, прополощет мозги несчастной круженцией, поэтому, ополоснув, вернула её на место; подхватила подмышку коробку и направилась в холл, откуда уже доносились приглушенные голоса.
- Ну а кто же, как не ты? – обозначила позицию раньше, чем приблизилась к ним, женщина, ловко и под благовидными намерениями спихивая с себя миссию сидеть в обнимку с котаном. Или кошечкой, если их маленький блохастик окажется самочкой. В таком возрасте у них не разберешься без лупы, да и с ней перепутать проще простого. Предполагать, что коробку повезет папаня, было вовсе некстати: одного взгляда на напряженные мышцы шеи, уходящие под линию роста золотисто-русых волос, достаточно, чтобы предугадать – недовольство Итана на месте и никуда не делось, лишь ушло вглубь вод. Ой-ей, малышка, устроила же ты нам веселую жизнь, - подумала Бекка, бросив веселый взгляд на девочку, - сама не представляешь, насколько. Подрастешь, поймешь: характер у твоего папы издали кажется сахарным, но, подступив ближе, однажды проснешься, задохнувшись в мертвой хватке. Даже Ричард Грейсток не так утомителен. Я как будто увязла в подтаявшем снежном покрове канадских гор: останешься – утонешь в сходящей лавине, но и уйти-то непросто, сначала надо выбраться.
[indent] Ребекка протянула коробку, придерживая её так, чтобы пострадавшее животное могли удобно разместить внутри, а потом, откликнувшись на подслушанную, фактически, просьбу, молча всунула её в руки Итану, подступив к Миллисент.
- Давай-ка, лохматая принцесса, соорудим тебе прическу… я её называю «на бегу», - встав позади ребенка, она пальцами как расческой несколько раз провела по мягким волосам, второй рукой придерживая их на затылке хвостиком. Когда вид на макушке приобрел пристойный вид, а с боков перестали выползать прядки, ловким движением запястья скрутила хвост в жгутик, обернула кольцом вокруг основания и перехватила заколкой. Концы, лишившись поддержки, рассыпались веером, придавая хулиганский вид очаровательному круглому личику.
[indent] Оценив собственный вид и решив, что так сойдет, Ребекка подошла к вешалке, снимая пуховую куртку и пролезая в рукава.
- На улице, как думаете, очень холодно? – посмотрев на ноги, задумчиво уточнила она у Райтов. – Лучше сапоги или ботинки сойдут? – пока что на ней не было ни того, ни другого, только тапочки с пушистым песцовым помпоном без задника.

Однажды в школе рассказывали про людей с редким даром. Сначала повествование учительницы коснулось обладателей удивительных творческих и физических способностей, а затем и вовсе перешло к людям, которые имели столь необычные знания и умения, непостижимые обычному человеку. Так, одноклассник Милли громко и хвастливо заявил, что он немного способен видеть будущее, а скромная девочка из параллельного класса рассказала, что ее бабушка может гадать по картам! После этого Миллисент не единожды пыталась найти в себе какую-то необычную способность, и один раз даже гипнотизировала телефон до тех самых пор, пока не позвонил папа.  Повторить подобный трюк не вышло ни на следующий день, не получилось даже через неделю. А Милли не собиралась настаивать: она завистливо слушала бахвальство одноклассника, а через несколько недель повод для бурных обсуждений был забыт сам собой. И только сейчас школьница об этом вспомнила.

Было бы очень здорово, - думала она, - если у меня появился дар видеть или понимать, почему котенку плохо.

Папа, наверное, если и не обладал такой способностью, то знал и прекрасно понимал, по какой причине болеют люди. В школе всегда говорили, что быть врачом - дело очень нелегкое и ответственное, и только очень образованные и по-настоящему смелые выбирают такую тяжелую и благородную профессию. Миллисент это, конечно же, знала, поэтому при первой же возможности восторженно заявляла, что ее папа - самый лучший в мире хирург.

– Спасибо, - благодарно кивнула девочка мисс Ребекке, оценивая ее работу с помощью зеркала. Прическа оказалась необычной, но Милли она настолько понравилась, что школьница еще какое-то время крутилась у зеркала. Затем она важно покивала, снова завертела головой то вправо, то влево, наблюдая за тем, как собранные заколкой волосу послушно следуют за движением головы. Но все же больше времени находиться у стеклянного отражения было нельзя, поэтому, нырнув в теплую курточку, Миллисент подобрала коробку, оказавшуюся на полу, и деловито отправилась прямиком на улицу.

– Благодарю, - снова кивнула девочка, но на сей раз папе. Она осторожно наступила на имеющуюся ступеньку и аккуратно, как и следует названной принцессе, поставила коробочку на мягкое сидение, продвигая ее пальчиками чуть дальше, а затем удобно устроилась сама. Милли очень нравилось кататься на папиной машине, и хоть девочка мечтала перебраться на то место, где сейчас расположилась мисс Ребекка, сейчас она была не готова просить о подобном. Разрешит ли папа в пользу Миллисент данный вопрос хотя бы один-единственный раз? Думая об этом, девочка испытывала такие смешенные и противоречивые чувства, начиная от легкого негодования, заканчивая невольной завистью. А, возможно, мисс Ребекка побольше самой Милли нравилось смотреть за происходящим на улице не только сбоку?.. Мотнув головой, девочка вспомнила то, что благодарной за помощь с прической школьнице следовало быть вежливой и не упрямиться. Стоило даже учесть то, что Миллисент, до сих пор не очень активно стремящаяся расчесываться, но ужасно любящая разного рода прически, парикмахерские навыки мисс Ребекки не принесли никакого дискомфорта и боли, а это, между прочим, и являлось самой главной причиной нелюбви к расчесыванию.

Девочка устроила небольшую коробку на коленях и первое время даже сжимала пальцами ее края от неожиданно появившегося чувства неловкости. После Милли даже начала напевать изученную в школе песню, но делала это без слов, только мурлыкая известную мелодию себе под нос. А еще юная Райт хотела восторженно прокомментировать увиденное шевеление серого комочка, но, вспомнив, что папа был совершенно не рад появлению незваного гостя в доме, решила не рассказывать о нем ничего, хотя бы до тех пор, пока они не приедут к ветеринару. А уж с этим доктором как раз можно будет поделиться своими наблюдениями.

– Мы сегодня в школе изучали бурых медведей. Учительница рассказала, что раньше они жили даже в Англии, а сейчас, не знаю, наверное, ушли... Но они все еще есть в Канаде! А еще, - заболтала Миллисент о животных и всем, что только приходило ей на ум. Девочка не поделилась не совсем радостными вестями о школе и о том, например, что преподавательница пожурила Милли за грязь в тетради, пообещав, что в следующий раз будет в первую очередь обращать внимание на аккуратность учеников, а также наградила маленькую Райт не самой высокой отметкой. Об этом школьница, если и расскажет, то только в последнюю очередь, поэтому сейчас с каждым сказанным словом девочка заметно веселела, и уже следующую информацию подавала звонко и задорно, - мы даже рисовали этих медведей! Папа, а ты знал, что при смешении красной и зеленой краски получится коричневая?

На одно мгновение Миллисент замолчала, а потом подалась немного вперед, насколько это было возможно, придерживая в руках коробку.

– Мисс Ребекка, в качестве работы на дом нас попросили нарисовать лошадку. Папа говорил, что ты все-все о них знаешь! Ты поможешь мне?

[indent] Дети чутко воспринимают любое изменение – напряжение, отдаленно зарождающееся внутри, - в отношениях родителей, так толковали психологи и соцработники на всех тех бесчисленных курсах, которые доктор Райт посещал в свое время в Канаде, пока пытался не столько не ударить в грязь лицом перед собственным перфекционизмом, сколько искренне отыскать золотую грань в воспитании дочери. Способность эмоционально воспринимать мир и людей – забавно, но факт, - юные человечки черпали из наблюдения за матерями, потому что именно женщины – слушал он, - отвечают в семье за атмосферу и чувства. Нет повода спорить – Итан прекрасно за собой знал властно выверенную воспитанием отца и усиленную гормонами повзрослевшего организма сдержанность. По его лицу обычно проходил скудный минимум страстей и потрясений.
[indent] Так что, посматривая в зеркало заднего вида, он хотел бы улыбаться при виде сцены идиллии – Милли было у кого почерпнуть эмоциональное буйство красок, не подпитываясь старательным притворством, но улыбка не шла – потому что-то, чего не понимала Милли, лишенная сызмальства шанса видеть взаимодействие обоих родителей и четко узнавать изменения в их привычной линии взаимодействия, он-то ощущал сполна. С годами ничего не изменилось – Кэрри только глубже закопалась в тайнах и секретах и отдалялась в желании сохранить их неприкосновенными, но проблема была в том, что у Итана кончалось терпение жить на дистанции ради каких-то загадок и недомолвок.
[indent] Плавно направляя автомобиль по узким улочкам – для них Эскалэйд был весьма габаритен и тем неудобен в управлении в случае потребности разъехаться с встречным потоком на двухполоске, частично потесненной припаркованными вдоль линии газонов машинами, - он сосредоточенно следил за дорогой, не слишком дотошно вслушиваясь в щебетание двух своих любимых женщин. Ребекка умела ладить с людьми любого возраста и пола, если хотела, а Миллисент по доброте и наивности детской была готова делать то же самое, так пусть щебечут.
[indent] Райту самому было над чем покорпеть мозгами, пока часть сознания фокусировалась на маршруте и движении. Например – чертов особняк. Старинное поместье высасывало деньги как пылесос и Джим верно заметил – новое построить было бы дешевле. Но что удивительно, по словам – скорее жалобам! – рабочих, стоило попытаться разобрать или снести какую-то из стен, обязательно с кем-то случалось досадное происшествие – мелкие травмы, несчастные случаи и прочего рода оказии.
На кой же дьявол я вообще решил, что он мне нужен – чертов дом. Руины! Какой частью взыгравшего детства я принимал решение? Никогда вроде не питал тяги поиграть в знатного лорда с овсянкой по утрам. Теперь необходимо постоянно туда мотаться, руководить процессом, контролировать, чтобы деньги не улетели в трубу людской жажды легкой наживы. Зашиваюсь между работой, ремонтом, домом. Не успеваю толком видеть на дочь, ни… Кэт. Начал срываться на них как озверевшая цепная псина. Подозревать во всем, в чем можно и нельзя. Дожил до того, что практически выжил собственную невесту, которая предпочла сбежать жить на работу среди лошадей, чем со мной под одной крышей, и еще каким-то бесом недоволен этим.  Да черт бы с ним, с этим котенком, нашел повод взбелениться. Если Милли будет радостно, она давно хотела зверушку, прикрыл бы пасть вовремя и согласно бы кивнул.
[indent] Захотелось по приезду домой достать из буфета бутылку с виски и прикончить полный до краев бокал. Лучше – два. Или три. В идеале доктору Райту желалось нажраться, чтобы отключить всё человеческое внутри, избавив себя от тревог и мучений души, и вырубиться в благодатном сне без снов пусть прямо на диване – не раздеваясь вовсе. Логика подсказывала в ответ на импульс, что он – уважаемый – уже не двадцатилетний мальчик и после такой выходки с утра ему будет очень – в высшей степени очень! – херово. Алкоголь никогда не был решением проблем, что Райт – впрочем – на личном опыте отлично знал. Но зато помогал играть в прятки с безысходностью, которая переходила в наступление, едва пропадала возможность забывать о ней в работе по уши. Ты сраный пессимист – всплыли в голове едкие слова Джима, - топишь Титаник, до айсберга даже еще не доплыв.
[indent] Включив поворотник, Райт аккуратно свернул к повороту с главной проезжей части, ведущему на скромную парковку перед небольшим опрятным зданием с вывеской лечебницы для животных. После недолгих – лишь по причине того, что в Канаде успел привыкнуть к огромному неповоротливому четырехколесному чудовищу автопрома, - усилий втиснул Кадиллак на парковочное место и заглушил мотор.
- Приехали, - оповести он Милли и Ребекку, понимая – они и сами догадались. И, уверенным щелчком рукояти открыв водительскую дверь, второй рукой выдернул ключ из замка зажигания, выходя наружу. После чего обошел машину спереди – хулиганской выходкой пройдя по бордюру, балансируя без рук, потому как дальше только газон – и открыл пассажирские двери, помогая выйти сначала Бекке, потом дочери.