— И передай Пупсичку, что я его очень люблю, — манерно протянула в трубку миссис Бэрриш, от чего у Андрея глаза закатились аж в самую задницу. — Очень-очень люблю. И поцелуй в носик. Скажи ему, что мамочка по нему скучает, — ворковала она в трубку. — И скоро приедет.

— Конечно, миссис Бэрриш, — мягко произнёс Андрей, зажав телефон между плечом и ухом.

— Здесь восхитительно, такое солнце, воздух. Но Пупсичек так сильно тебя любит, он всегда в таком восторге собирается к тебе, стоит только сказать: “поехали к Анди”, и он уже несётся к своей переноске.

— Мы с ним прекрасно ладим, — согласился Андрей, натягивая спортивные штаны.

— Не знаю, что ты с ним делаешь, отчего ему так хорошо у тебя. Я иногда даже ревную.

— Ну, — ухмыльнулся Андрей. — Всё как обычно у двух мужиков: горячие сучечки, пенные вечеринки, сахарные косточки и ловля мячика до упада.

— Ах ты шалун, — рассмеялась Эллейн Бэрриш, перезрелая аристократическая вдова лорда Бэрриша и одна из самых титулованных клиенток Андрея, которая оставляла с ним свою собаку, когда уезжала из Англии “по делам и на отдых”. Брать с собой декоративного любимца она не хотела, дабы не подвергать его нежную психику стрессу от дороги и смены обстановки, а гостиницам не доверяла, потому что “Анди присматривает за Пупсичкой лучше всех”.

Пупсичка уже нетерпеливо пританцовывал возле входной двери, дрожа всем своим крошечным тельцем и сверкая на Андрея большими, умоляющими глазами. У Пупсичка было психическое расстройство идентичности — тот был уверен, что он настоящая, полноценная собака. Поэтому желал делать всё, что умели делать псы стандартных габаритов: запрыгивать на высокие диваны, охотиться на пробегающую мимо живность. Гадить на улице. Но миссис Бэрриш упорно выставляла ему лоток с палочкой, чтобы писать в него как какому то оборванному, презренному коту, и, конечно, Пупсичек раз за разом проигрывал войну со своей физиологией, орошая ненавистную палку золотой струёй, но в доме Андрея он наотрез отказывался делать свои делишки на пелёнку. Максимум, что мог себе благосклонно позволить — это выгуляться на заднем дворе.

Возможно, именно за это он Андрея и любил.

У Андрея, кстати, был большой, красивый и чуть дикий задний двор с кустами и несколькими деревьями. Этот двор был решающим в выборе дома для покупки, перед которым он пересмотрел, наверное, с полсотни других задних лужаек. Но забраковал все. У него даже там вскопано несколько грядок, на которых он выращивал зелень, пряности и многолетние луки. С черемшой он познакомился в России — всеми видами, и свежей, и маринованной, подсел на неё, но найти в Лондоне не смог. Поэтому попросил Олега, а тот попросил своих родителей, чтобы они прислали ему семян и инструкции к ним.

Пупсик любил свободу. Пупсик любил бегать, общаться с другими псами — даже если они и не с первого раза понимали, что тот тоже собака, — валяться в грязи, носиться за палками и вообще вести себя как неразумный дикий зверь, коим он, конечно же, не являлся. Ибо был он воспитанным, ухоженным, дрессированным, аристократичным кавалером с мягкой шёрсткой и расчёсанными ушками. За две-три недели с Андреем эти ушки превращались в грязную половую тряпку, как, в общем-то, и весь Попс целиком. Андрей разделял страсть гордого пса к грязи и гаженью на улице. Перед выдачей любимца обратно миссис Бэрриш, Андрей половину дня проводил за грумингом — мыл, сушил, укладывал, расчёсывал, стриг. И только после как торчащая грязными клоками метёлка превращалась обратно в белоснежного папильона, он усаживал его в переноску и отвозил в особняк хозяйке.

Но сейчас до возвращения миссис Бэрриш оставалась добрая неделя, и Пупсик находился на середине пути превращения в грязного, но счастливого дикого животного.

— Я привезу тебе восхитительную косметику Мертвого моря, Анди, — продолжала сладко напевать в уши Андрея Эллейн, не подозревая, что же на самом деле происходило с её драгоценной крошкой.  — Она просто творит чудеса с кожей. Мне нужно бежать, у меня массаж и обвёртывание. Не скучайте мальчики, мамочка по вам очень скучает.

Они распрощались, и Андрей, покачав головой, сделал вид, что счистил с языка приклеившийся к нему сладкий комок.

— Слышал? — подхватил он Поппи под животик, поднимая его на уровень глаз и утыкаясь в его холодный, мокрый нос своим. — Мамочка скучает по тебе. Мамочка велела тебя поцеловать.

Он чмокнул собаку в нос, опустил на пол, зашнуровал кроссовки, сунул в рюкзак-переноску бутылку воды со складной миской для Поппи, проверил его игрушки, и, наконец-то, застегнул на скулящем псе шлейку.

— Давай, стряхнём жир с задниц. И не говори своей мамочке, что я кормил тебя сыром.

Обычно Андрей бегал один. Чаще всего в небольшом парке поблизости от дома: уютном, заросшем густым кустарником и покрытом мягким мхом между деревьями. Кованые под старину фонари приятно освещали вечерние тропинки, давая достаточно света, чтобы видеть в сгущающейся темноте. У Андрея сегодня под вечер случился срочный вызов, и он хотел расслабиться перед сном, стряхнув с себя напряжение рабочего дня. А Поппи, засидевшийся дома, бурлил энергией и хотел погулять.

Привычный маршрут легко ложился под ноги, расслабляя знакомыми пейзажами мозги и пуская мысли в мерный, неторопливый поток в такт ударам подошв о дорожку. Поппи, задорно размахивая густыми прядями на ушках и хвосте семенил рядом на крошечных лапках, впрочем, не отставая ни на шаг. Как вдруг он весь напрягся, завибрировал, кидаясь в сторону, что-то унюхав, а затем громко залаял и скрылся в кустах.

— Поппи! — крикнул Андрей, зовя пса обратно. — Попс!

Это было странно. Тот никогда так не реагировал раньше ни на других собак, ни даже на полуволков, всегда послушно откликаясь на зов и мчась обратно к хозяину. Но сейчас Поппи буквально завывал и истерично лаял, срываясь на нервный хрип или это был другой хрип?

Андрей ускорился, бросаясь в кусты за Поппи и продолжая звать собаку. Чертыхнулся от хлыстнувшей по лице ветке, выскакивая на светлую прогалину, где в тусклом свете темнела какая-то груда, на которую наскакивал с визгливым лаем Пупсик.

— Попс! — крикнул Андрей, подхватывая собаку на руки и прижимая дрожащее тельце к себе. — Всё, мальчик, тихо, я тут, всё хорошо. 

Он успокоил собаку, посадил его в рюкзак, который снял и поставил рядом с собой, опускаясь на колени перед хрипящей и скулящей мохнатой кучей. Андрею не показалось, что к лаю Поппи примешивались другие звуки.

— Хэ-эй, — мягко протянул он, пытаясь рассмотреть, что это лежало и почему оно хрипело. Пока не трогая. — Малыш, что случилось? Я просто посмотрю, не буду делать тебе больно. Я врач, слышишь?

Андрей осторожно подобрался к тяжело, со свистом дышащему телу, мягко дотрагиваясь до подрагивающего бока. Вытащил из рюкзака смартфон и включил на нём фонарик, освещая раненное животное.

Не собака.

Очевидно волчьи черты морды и ушей, широкие, сильные лапы и непривычный для этих мест окрас шерсти. Не то, чтобы тут вообще существовал привычный окрас, ибо волков в Лондоне уже с сотню лет как не водилось. Особенно конкретно в этом городском парке посреди города. 

Оборотень. Полуволк. Больной или раненный, Андрей ещё не понял, но абсолютно точно в очень плохом состоянии. Поппи словно понял серьёзность ситуации, притих в своём рюкзаке-переноске, только поскуливал и иногда тяфкал, напоминая о себе.

— Меня зовут Андрей, — продолжал он разговаривать с оборотнем, быстро проверяя его состояние. И радуясь, что тот был в животной форме, потому что животных Андрей лечить умел чуть лучше, чем людей. — Андрей Раду Деметреску. И я ветеринар. У меня дом недалеко, я здесь бегаю по вечерам.

Он умиротворённо болтал о разных пустяках, отвлекая полуволка от беспокойства и продолжая осматривать его. Приподнял голову, ощупал шею, за ушами, посветил в глаза — зрачки в них почти не реагировали на свет и начали стекленеть, то ли от боли, то ли, скорее всего, от потери крови, которой всё было залито вокруг. Удивительно, как Андрей её сразу не заметил. В темноте принял просто за тёмную листву. Но руки его уже повлажнели и окрасились в алое.

Очень. Очень плохо.

Учитывая повышенную неуязвимость оборотней, их скорость регенерации, здоровье — чтобы довести до подобного состояния требовалось серьёзное ранение.

— Я не могу здесь ничего разглядеть, — сказал Андрей, снимая с себя толстовку. — Мне придётся отнести тебя домой. Слышишь? — он заглянул в глаза оборотню, и тот дёрнул ушами, то ли слыша, то ли просто от боли. Но у Андрея не было времени составлять с ним договор о лечении. — Тебе нечего бояться, я отнесу тебя в свой дом. И там перевяжу. Не волнуйся, малыш, всё будет хорошо.

Андрей погладил волка за ухом, как можно аккуратнее заворачивая его в свою толстовку, чтобы хоть как-то прикрыть рану и кровотечение. Проверил надёжно ли закрыт в рюкзаке Попс, закинул его на спину и с трудом поднял оборотня на руки.

— Тише, тише мальчик. Или девочка? Прости, я не рассмотрел.

Всё, что ему оставалось, это радоваться, что всю жизнь он вёл здоровый образ жизни и с детства ходил в тренажёрный зал качаться. Иначе путь до дома показался бы ему много, много сложнее. Если бы он вообще дошёл. Наступившая темнота прогнала с улиц прохожих, и им, к счастью, почти никто не встретился, кроме стайки громко смеющихся молодых людей, гуляющих в парке. Андрей спрятался в тени деревьев, ожидая, когда те пройдут мимо, мысленно подгоняя их двигаться скорее. Объяснять, куда и зачем он тащил окровавленное разумное существо Андрей не хотел.

Добрался до дома уже еле удерживая оборотня на подрагивающих руках. Чуть замешкался у двери, опустил волка на крыльцо, потому что не смог достать из переднего кармана ключи, отпер замки и перевёл дух. Похоже, руки у него начали дрожать не только от усталости, но и от выброса адреналина. Он поставил рюкзак у двери, снова поднял волка, который даже не застонал от боли из-за перемещения, и бросился с ним в заднюю комнату, где располагался кабинет.

Мысленно извинился перед Попсом, которого не стал выпускать из переноски, опасаясь, что тот может помешать.

В кабинете он уложил волка на смотровой стол, скинул с себя потную футболку, накинул чистый халат прямо на голое тело, тщательно помыл руки, убрал волосы под шапочку и надел маску. Конечно, полуволк уже нахватался всякой дряни, пока метался раненый по лесу, но у Андрея рефлекс. Натянул резиновые перчатки, включил лампу над столом, и, наконец-то, получил удобное место для работы. 

—  Чёрт, — прошипел почти про себя, рассмотрев как следует окровавленный бок с дырой в нём. Он достаточно часто выезжал с мужиками на охоту, чтобы знать, как выглядит пулевое ранение. — Сейчас всё сделаем, малыш не беспокойся, — на автомате успокаивал он его как своих обычных пациентов, подозревая, что малыш после обращения мог перекинуться в какого-нибудь мужика средних лет старше самого Андрея. Но он хотя бы точно понял, что это мальчик. Очень умирающий, раненый мальчик. — Мне придётся тебя побрить, — снял он со специальной подставки подключённую длинным проводом электрическую бритву и включая её. — Я не вижу рану. Не волнуйся, я не буду брить тебя целиком, только вокруг раны, — тихо напевал он, быстро удаляя густую шерсть с кожи.

Словно оборотень вообще понимал его. Андрей обеспокоенно кидал на того быстрые взгляды, проверяя, как тот себя чувствовал. Чувствовал пациент, конечно себя не очень. Пациент натурально умирал.

Ну уж нет! Не на столе Андрея! Не в его смену!

— Я вколю тебе обезболивающее и противовоспалительное, — махнул он перед носом волка шприцом, прежде чем набрать примерное количество лекарства из ампулы.

Вес и возраст прикинул на глаз, спросить, к сожалению, было не у кого. Поставил укол в заднее бедро, обработал рану, разложил инструменты на столике рядом с собой. Работал сосредоточенно, быстро, не отвлекаясь на громкий, гневный лай Поппи из прихожей. Вычистил уже начавшие закупоривать порванные сосуды сгустки крови, вытащил застрявшую в мышцах пулю, ещё раз всё промыл, зажал, зашил, протягивая рассасывающуюся хирургическую нить толстой, закруглённой иглой. Убедился, что всё чисто, замазал поверхность дезинфицирующим раствором, закрыл стерильной повязкой. Осмотрел ещё раз более внимательно, выискивая незамеченные травмы или переломы. Потом вытянул переднюю лапу, сбривая немного шерсти на ней.

— Я сейчас поставлю тебе капельницу. Ты потерял очень много крови.

Андрей продолжал говорить с полуволком, надеясь, что тот слышит его и не волнуется. Хотя, сложно наверное, не волноваться, когда в твоей мохнатой заднице торчит пуля и ковыряется какой-то незнакомый хрен.

Он поменял перчатки, достал из шкафа оборудование для капельницы, пакет с физраствором и подкатил стойку.

— Выживешь — выставлю тебе счёт, — хмыкнул Андрей, ощупывая пальцами лапу, чтобы найти вену. — Увидишь его — пожалеешь, что не сдох.

Весёлый врачебный юмор.

Андрей легко ввёл иглу в вену и подсоединил к катетеру гибкий шланг капельницы. Закрепил лангеткой лапу в выпрямленном состоянии и смог выдохнуть.

— Ну, это всё, что я могу сделать, — выключил он лампу над столом, чтобы та не светила волку в глаза. — Следующие пара часов решающие. Давай, мужик, не смей херить мои усилия. Ты приполз сдыхать под куст к ветеринару, ты должен воспользоваться этим шансом.

Он устал упал на стул рядом со столом, мягко гладя волка за ушами. Наверное, это не очень уважительно, но тому явно требовалось поддержка и утешение.

Андрей верил, что его действия хоть сколько то успокаивают. 

— Услуги по поглажке я тоже внесу в счёт. Даже не смей загнуться тут и не оплатить его.

[nick]Andrei Radu Demetrescu[/nick][status]доктор секси[/status][icon]https://i.imgur.com/8WtXcZl.jpg[/icon][lz]<div class="lz"><div class="lzname"><a href="https://capital-queen.ru/viewtopic.php?id=637#p27505">Андрей Деметреску, 38</a></div>Добрый доктор Айболит для хвостатых и блохастых, завёл себе ирландского <a href="https://capital-queen.ru/profile.php?id=265">пёсика</a>. </div>[/lz]

Полуволк стабилизировался часа через три после операции. Андрей за это время выпустил Поппса, утешил его, поиграл, покормил и спустил вниз лежанку, устраивая собачку в гостиной. Перекусил, выпил горячего крепкого чая, застелил себе на диване — оставлять раненого оборотня одного внизу он не хотел. Он проверял того сначала через каждые пятнадцать минут, потом двадцать, затем рискнул оставить того на полчаса, занявшись уборкой в квартире, чтобы не уснуть. Затем достал из шкафа гостевое толстое одеяло, кинул его на пол возле дивана в гостиной и осторожно перенёс туда крепко спящего оборотня. И только после того, как убедился, что сердцебиение того стало ровным, сильным, дыхание крепким, глубоким и сильным, позволил себе упасть рядом и закрыть глаза.

Сон, на удивление, пришёл не сразу. Сказывалась усталость и смена места. А также беспокойство. Был бы он в клинике, то подключил бы полуволка к аппаратам и назначил круглосуточное дежурство, но здесь его некому было подменить. Но в итоге провалился в чёрное, вязкое беспамятство, последней мыслью перед которым было то, что он забыл принять душ и переодеться.

Толчок в плечо мешал дальше видеть отличный сон, поэтому он от него отмахнулся, не в силах открыть глаза. Вяло трепыхнулась мысль о будильнике и расписании, но после медленного подсчета дней получилось, что у него ещё двое суток без клиентов. Только завтра плановая операция в 5 часов у суки лабрадора.

А может сейчас уже завтра 5 часов?

— Ох блдяь! — подорвался с дивана Андрей. — Боже… — простонал он уже самому себе, когда резко поднятый организм запротестовал от такого непочтительного отношения к себе.

Все же ему уже не двадцать. И хоть он в отличной физической и духовной форме, ощущение, что некоторые вещи стало делать чуть сложнее, время от времени появлялось. Сейчас его руки протестовали от вчерашней повышенной нагрузки, а спина чуть ныла от непривычного положения на диване. Андрей потянулся, с хрустом расправляя позвоночник и несколько раз взмахнул руками, разгоняя в них кровь. А ведь было время когда он мог дежурить сутками и принимать острые случаи по 20 часов разом…

Оборотень!

Точно! Вчера он носил оборотня!

Андрей сфокусировал чуть мутный взгляд на внезапном человеке, которого вчера вечером тут точно не было, но сейчас почему-то стоящем возле него, сдвигая озадаченно брови и разглядывая мальчишку, который выглядел прям как один в один из его свиданий, если бы он вчера ходил в клуб и забрал кого-то с собой. Он же не мог забрать и забыть?...

— Yobannyj v rot, — выругался по-русски Андрей. — Ты нахрена перекинулся то, а? Чёрт, — его взгляд сполз ниже и уткнулся в кровавое пятно на боку. Ну твою же мать?! — Подожди, я сейчас! — скомандовал он, быстрым шагом направляясь в кабинет.

Несвежий халат снял с себя по пути в кабинет, привычно кидая в корзину в углу, вытащил из шкафа новый, переодеваясь, быстро выложил на хирургический столик всё нужное, включая новый хирургический костюм, прихватил стойку капельницы и вернулся обратно в гостиную.

— Я сейчас постелю тебе на диване. На смотровом столе мне было бы удобнее, но ты теперь не в той форме.

Андрей развернул чистую, продезинфицированную простыню с непромокаемой подложкой — он такие использовал для лысых пациентов, которым было холодно и страшно на жёстком металлическом покрытии ветеринарного стола, — вытащил её из хрустящего герметично запакованного пакета, в который её помещали в спецпрачечной и развернул, застилая диван. 

— Давай, малыш, уложим тебя, — Андрей протянул руку к парню, на автомате входя во врачебный режим. Он помог ему устроится, накинул до пояса простыню, прикрывая ноги и пах и подтащил ближе низкий журнальный столик, чтобы использовать его вместо стула. — Та-ак, посмотрим, что тут у нас, — включил Андрей бра для чтения возле дивана и натянул резиновые перчатки. — Тебя как зовут-то? Обычно мои пациенты не разговаривают, — хмыкнул он, осторожно очищая поверхность раны ватными тампонами и осматривая её. — Нитку порвал, — покачал он головой, осторожно вытаскивая кусочки щипцами. — Ну вот чего тебе волком не лежалось? Рана хорошая, чистая, частично затянулась, — привычно комментировал он всё, что делал.

Да, его пациенты не разговаривали, только мяукали, скулили, чирикали  или пищали, но их обычно гипер обеспокоенные владельцы иногда в обморок падали от нервов. Поэтому сложно сказать, для кого в итоге Андрей выработал свой мягкий, убаюкивающий голос — для питомцев, которые слов не понимали, а лишь интонации и тембр, или для их хозяев, которые разрывались от желания помочь своим любимым крошкам, чувства вины, что не уследили и острой беспомощностью, которая сопровождала любого человека, у которого был на руках болящий любимый и они не могли сделать ничего. Задачей Андрея было успокоить всех: и двуногих, и четырехлапых, и лысых и пушистых. Ибо попадая в кабинет к врачу они все теряли разум и выстраивались примерно на одной эволюционной ступени паникующих и испуганных одноклеточных. Судя по успешности Андрея и очереди к нему — он со своей целью справлялся.

— Если у тебя что-то болит, беспокоит, вызывает подозрения, то у тебя есть отличная возможность мне это сказать.

Андрей закрыл стерильным кровоостанавливающим пакетом обработанную рану, фиксируя её пластырем и стёр спиртовой салфеткой потёки крови на коже.

— Слабость? — спросил он, поднимаясь и переходя к осмотру пациента. Карты он не вёл, так что помечал у себя в голове: кожные покровы чистые, розовые, без признаков анемии. Зрачки расширенные, нормальные. Слизистые чистые, влажные. — Рот открой, скажи а-а-а, — протянул он, осматривая язык и ротовую полость. Бледности нет, небольшой налёт в пределах нормы. — Спутанность сознания, вялость, апатия, дрожь? Боли в животе? — продолжал опрашивать Андрей, пальпируя живот и внимательно смотря в лицо пациенту, ища признаки боли.

За годы работы в ветеринарии он научился определять ощущение боли по языку тела и изменяющимся звукам, а не по человеческим ответам. Софи, его бессменная ассистентка уже много лет, шутила, что если ему когда-нибудь надоест лечить животных, он может переквалифицироваться в педиатры.  Заманчиво, но зверей Андрей любил больше чем детей.

Сейчас ему главное было выяснить состояние внутренних органов после ранения и не случилось ли брюшного кровотечения после перекидывания. Он измерил давление, посчитал пульс — повышенный, но в случае оборотня это нормально. И только удовлетворившись состоянием больного, он позволил себе немного расслабиться и скинуть с себя серьёзный, профессиональный вид.

— Руку, — улыбнулся он парню, подкатывая ближе стойку с капельницей. — Давай, не отказывайся, это волшебный коктейль из антибиотиков, электролитов и витаминов. Больно не будет, у меня лёгкая рука.

Андрей помог парню устроиться удобнее, подложив под спину подушку, и аккуратно ввёл в вену иглу с катетером, подсоединяя капельницу. Проверил, что всё нормально и залепил место входа иглы пластырем, чтобы случайно не выскочила. Он не шутил, после практики нахождения вен у существ, которых чтобы увидеть требовалась лупа, теперь Андрей мог лучше любой самой опытной лаборантки забрать кровь и у человека. К тому же он немного коктеливо лукавил, когда говорил, что простой ветеринар — его специализацией были оборотни. А особенность оборотней заключалась в том, что в любой момент твой пациент мог отбросить не копыта, а хвост и стать человеком. Поэтому у Андрея за плечами несколько лет изучения лечебного дела людей, курсы первой помощи, повышения квалификации по травматологии и ранениям, из-за чего он был записан в Службе спасения как доброволец медицинской помощи при массовых чрезвычайных происшествиях.

Оборотни редко болели, но часто получали травмы, особенно молодые, когда не справлялись с животной натурой после первых перекидываний или влияния луны. Ему приходилось выпутывать дрожащих и скулящих щенков из колючей проволоки, которой хоть и было запрещено пользоваться в городах и ближайших лесах, но всегда находились альтернативно одарёные, которые решали обнести свои ценные участки не полноценным забором, а проволокой с колючками. Взрослые волки приносили свои разорванные в драках жопы или поломанные лапы, застрявшие в решётках ливневых сливов или ещё где.

Лечить оборотней было менее почётно, а самое главное — прибыльнее, чем людей, поэтому редко кто из врачей владел двойной специализацией, как Андрей, так как это требовало двойной нагрузки при обучении и повышении квалификации. Полуволков в форме людей лечили человеческие врачи, в звериной — ветеринары. И не так много умели и тех и других одновременно. Хоть и людей-полуволков спасать было проще — они сильнее, крепче и не такие эволюционно покалеченные, как люди. Так что с ними ошибиться было сложнее. 

— Пока дам тебе медицинские штаны, они лёгкие, свободные и в них удобно лежать, а потом подберём тебе что-нибудь более подходящее на выход из моего. Ну, или ты позвонишь кому-нибудь из своих и они привезут тебе одежду.

Сейчас, когда парню ничего не угрожало, Андрей мог начать замечать вещи, которые нарочно игнорировал, будучи сосредоточенным совершенно на ином. Мальчишка был юн, едва ли слишком давно вышел из подросткового возраста, и, опустив прямо сейчас момент, что тот весь целиком был во вкусе Андрея, начиная с возраста, заканчивая красивым, милым лицом, и, чего уж тут скрывать — наличием длинного пушистого хвоста, — с дырой от пулевого ранения в боку. И то, что он не скончался прямо у Андрея на руках было воистину чудом с капелькой везения. Ведь он мог пойти бегать чуть раньше, или позже, или не взять с собой Поппи, что лежал рядом на кресле и внимательно наблюдал за двуногими. Мог выбрать другую тропинку, слушать музыку… Да что угодно. Буквально один шаг, и этот красивый мальчик был бы мёртв. 

А он должен был вызвать полицию.

Как любой нормальный врач, он обязан был сообщить о перестрелке. Ещё поздно ночью, и сдать парня в нормальную, человеческую клинику, где ему бы оказали достойную помощь. С другой стороны, Андрей тоже оказал ему вполне квалифицированную помощь. И оказывал до сих пор. 

И до сих пор не набрал 911.

— Тебе ведь есть кому позвонить? — тихо спросил он, серьёзно глядя на него. — В тебя стреляли. Тебя пытались убить.

[nick]Andrei Radu Demetrescu[/nick][status]доктор секси[/status][icon]https://i.imgur.com/8WtXcZl.jpg[/icon][lz]<div class="lz"><div class="lzname"><a href="https://capital-queen.ru/viewtopic.php?id=637#p27505">Андрей Деметреску, 38</a></div>Добрый доктор Айболит для хвостатых и блохастых, завёл себе ирландского <a href="https://capital-queen.ru/profile.php?id=265">пёсика</a>. </div>[/lz]

— Дара… красивое имя. А я — Андрей. Но ты, кажется, это итак помнишь. Я не был уверен, что ты меня слышал. А это Поппс, — кивнул он в сторону завилявшего хвостом Поппи. — Технически это он тебя нашёл. Но, вообще, конечно, вчера Мать-Луна к тебе была очень добра. Один шанс на миллион.

Олег всегда так говорил — Мать-Луна. Воспитанный в небольшой, очень далёкой от цивилизации деревне, он рос на древних верованиях и фольклоре русских тамбовских волков, которых там и помимо оборотней, было предостаточно. Поселившись в общежитии Тимирязевки, Андрей оказался с ним в одной комнате на двоих. Точнее, кроме него из людей больше никто не захотел остаться в крошечном помещении наедине со зверем. Нет, в России, особенно в сельскохозяйственной академии, где полуволков из сельских глухоманей училось достаточно, к оборотням относились достаточно лояльно, но всё же незнакомые волки до сих пор вызывали у людей опасения. Других собратьев Олега разобрали, а оставшимся людям из группы жить с хвостатым следом не хотелось.

А Андрей любил волков. И ему понравился Олег. С самого первого взгляда. Флегматичный, за два метра деревенский парень сложенный как дом из бетонных блоков, с тяжёлой, суровой челюстью, густыми бровями и сверкающим взглядом карих глаз, настолько светлых и ярких, что казались янтарно-желтыми. Он был волком даже в человеческом обличье, с очень спокойным, супер уравновешенным характером, идеально дополнившим неуёмную гиперактивность Андрея.  Даже факт открывшейся гомосексуальности Андрея не поколебал душевного равновесия Белова, тот даже предложил сопроводить друга в ночной гей-клуб, ибо "от тебя доступностью и дуростью за километр воняет".  Андрей согласился лишь раз, а после вежливо отказался от компании, ибо сурово зыркающий на всех за его спиной амбал конечно от невежливых ухажёров спасал, но и от вежливых тоже.

От всех спасал.

Они прожили вместе в общежитии все шесть лет учебы в академии. За эти года Андрей научился определять полную луну по холодному носу, тыкающемуся в щёку, чистить джинсы от шерсти несколькими способами и профессионально чесать за ухом до подёгивающейся лапы. 

Олег превращался в огромного светлого волка под сто килограмм. Рядом с ним Андрею никогда не было страшно. Именно поэтому он уговорил Белова поехать с ним в Англию и стать его телохранителем. С ветеринарной практикой у Олега все равно не задалось, он с трудом окончил академию, выехав исключительно на шее Андрея, который делал за него домашние задания и писал курсовые. Но как телохранитель и глава службы охраны Олег оказался талантливо незаменим. Он полностью отвечал за безопасность всех трёх клиник Андрея и его дом, нанимая охранников, а также устанавливая  систему наблюдения и быстрого реагирования. К счастью, за почти пятнадцать лет Олег ни разу не пожалел о выбранном пути: в России его ждала разве что перспектива зоотехника в разваливающейся колхозе или унылая должность охранника какого-нибудь магазина в Москве. Тут же у него была собственная квартира в хорошем районе недалеко от Андрея, пусть он и продолжал за неё выплачивать кредит, английское гражданство на котором настоял Андрей и зарплата, на которую Белов содержал родителей и половину своей стаи в Тамбове.

А ещё Олег, как выяснилось чуть позже, был земляком одного из полуволков из стаи, принадлежащей серьезному русскому бизнесмену в таких жирных кавычках, что даже Андрей сразу же догадался, что тот к бизнесу имел отношение очень специфическое. Особенно когда его сдернули буквально с тела очень юного и очень горячего полуволчонка с просьбой оказать услугу, за которую ему обязался быть должным сам альфа стаи. 

Так Андрей стал очень неофициальным врачом русской мафии, вытаскивая пули из мохнатых русских жоп и перевязывая прокушенные бока, когда по какой-то причине те не могли добраться до своего лекаря. Поэтому он и не спешил докладывать полиции о раненом оборотне, что нашел у себя в кустах, так как не единожды уже нарушал закон.

Но не клятву Гиппократа.

Аресты — это не его забота. Он врач, он должен лечить и не дать умереть больному. С другой стороны большая часть стычек оборотней происходила друг с другом и люди старались не лезть в их разборки. Не смотря на всю толерантность, соседство и мирное сосуществование, человеческая полиция быть может и реже, чем раньше, но всё ещё не всегда реагировала на вызовы к полуволкам. В целом оно и понятно — любой зверь, особенно раненный и в запале битвы, мог разорвать человека, не обращая внимание на оружие. А копы-полуволки могли попасть под влияние инстинктов и решить проблему по своему. Что ещё больше ухудшало статистику преступлений.

Так что полицейское взаимодействие с оборотнями всё ещё служило поводом для дискуссий и дальнейшей работы, по поводу которой собирались целые конференции и международные съезды копов.

Олег нужен был Андрею. А Андрей — Олегу. Они шутили (но с очень большой долей не шутки), что Андрей стал частью стаи Белова, и тот нёс за него ответственность как альфа, защищая и оберегая. А ещё, эффективная безопасность была одним из пунктов в получении лицензии на открытие домашнего кабинета. У Деметру в нём не просто высококлассного оборудования на тысячи долларов, там достаточное количество лекарственных препаратов, чтобы обеспечить с десяток наркоманов на пару месяцев вперёд. А ещё тихая негласная репутация врача, который лечит оборотней, не задавая вопросов. Так что большую часть времени Олег наблюдал за спокойствием в доме, готовый примчаться на помощь со всех своих четырёх лап,и демонстративно метя  территорию вокруг дома, сообщая всем, кому надо, что конкретно это место находилось под охраной очень большого и сильного полуволка.

Андрей, если честно, старался не вдаваться в подробности описывания углов собственного дома, оставив этот вопрос на откуп специалисту по оборотничьим меткам. 

— Я принесу тебе телефон. Звони кому надо. И дам адрес, если тебя захотят забрать. Но, если хочешь, могу отвезти и сам, мне не сложно.

Его опыт общения с криминальными русскими элементами подсказывал ему, что мальчишка врал. Может быть не всё, но однозначно что-то недоговаривал. Уж слишком подробно частил, выкладывая излишне много информации, будто придумал эту историю и, наконец, получил возможность рассказать. И слишком легкомысленно вёл себя для человека — полуволка — который случайно оказался не в том месте, не в то время и словил пулю.

Но было ли это его дело? Нет. Он посмотрит потом сводки — у него, как и у всех врачей и фармацевтов есть выход в базу полиции по разыскиваемым преступникам, получившим травмы. Если полиция ищет молодого светловолосого полуволка, то Андрей его сдаст.

Может быть.

А может быть и нет.

Всё будет зависеть от тяжести преступления, но интуиция подсказывала Андрею, что вряд ли Дару подстрелили при ограблении банка с захватом заложников и жертвами среди мирного населения . Там было что-то в истории с этой пулей, но пока Андрей не знал — что? Поэтому решил просто пока понаблюдать.

Мальчишка был красивым. Андрей будто с одноразовыми перчатками стащил с себя сдержанного этическими принципами профессионала мистера Деметру, становясь просто Андреем. Если бы он встретил Дару в другом месте и в других обстоятельствах, например в ночном клубе, то уже бы предложил тому коктейль и танец. Наличие обнаженного тела перед глазами ситуацию не облегчало. Да, Андрей в силу своей профессии относился к голым людям на хирургическом столе отстранённо и квалифицированно, но большая часть этих самых людей не обладала всеми качествами внешней привлекательности, что была в его вкусе.

И даже то, что половина Дары имела хвост, лишь дополняло интерес Андрея, а не отвращало, как большую часть людей. Совсем не в глубине души Андрей был извращенцем. И совсем на поверхности — он очень сильно любил животных. Так любил, что ещё с несколько десятков лет назад его б вздёрнули за мерзкую противоестественность природе. Сначала за то, что он любил мужчин, а потом за любовь к оборотням. 

— Так ты не местный? — спросил Андрей, с лёгкой улыбкой рассматривая полуволка. — Дара — не английское имя. Как и твой акцент. Меня это не напрягает, — уточнил он, кладя ладонь на скрытое под простыней колено. — Просто интересно.

Он скользнул взглядом по телу оборотня вверх, чуть задерживаясь на очертаниях члена под мягко облегающей тканью. Тот казался чуть больше, чем должен быть в ситуации доктор-пациент. Если, конечно, это не та ситуация, после которой все скидывают одежду и начинается несколько иное лечение. Такое можно было посмотреть на специализированных сайтах, которые честно оплачивал Андрей, вкладываясь в развитие порно-индустрии.

Сигналы от парня поступали довольно очевидные: заигрывающий тон его голоса, призывный взгляд, поза, предлагающая продолжить знакомство ещё более горизонтально, чем оно уже было, учитывая, что Дара лежал. На самом деле только это останавливало Андрея от более активных действий и недвусмысленных предложение — наличие у объекта его интереса дырки в боку и капельницы в руке. Но это же не мешало ему осторожно прощупать почву?

— Ты голоден, Дара? — Андрей осторожно поглаживал пальцами колено, внимательно наблюдая за реакцией оборотня. — Могу я предложить тебе завтрак?

[nick]Andrei Radu Demetrescu[/nick][status]доктор секси[/status][icon]https://i.imgur.com/8WtXcZl.jpg[/icon][lz]<div class="lz"><div class="lzname"><a href="https://capital-queen.ru/viewtopic.php?id=637#p27505">Андрей Деметреску, 38</a></div>Добрый доктор Айболит для хвостатых и блохастых, завёл себе ирландского <a href="https://capital-queen.ru/profile.php?id=265">пёсика</a>. </div>[/lz]

— Холодно было от потери крови, — кивнул Андрей и потянулся за мягким, пушистым тёмно-серым пледом, который не раз спасал его от промозглых, английских холодов.

И хоть первое, что он сделал, купив дом, это утеплил полы, окна и дверь, избавиться до конца от выстуженности в особо дождливые и унылые вечера так и не смог.  Андрей положил плед в ногах полуволка, пусть тот и нуждался в укрытии меньше людей, но с ним просто стало бы уютнее. От него не укрылось то, как лёгкая дрожь коснулась полуобнажённого тела при воспоминании о смерти.

— Пожалуйста, — без тени насмешки отозвался Андрей, взглянув прямо в глаза оборотня. — Если мне когда-нибудь понадобиться помощь, я обращусь к тебе.

Он и раньше знал, как серьёзно полуволки относились к жизни своей и близких: их было слишком мало, чтобы считать хоть одну — неважной. Но после того, как он  вытащил с того света одного из волков Комиссарова, понял, каково это, когда тебе предлагают подобный дар. За всех оборотней русской стаи, что побывали на его операционном столе, отвечал их альфа, беря долг жизни на себя. И хоть Андрей ещё ни разу не пользовался своим правом, русские полуволки не оставляли его без своей заботы и постоянного внимания.

Иногда ему казалось, что они принял его в свою стаю, пусть и на подобных странных полупривилегированных правах. Никогда он не думал, что судьба повернётся именно такой стороной, но возмущаться не собирался — в дружбе с оборотнями из мафии было много плюсов.

Например, согласные на всё и не осуждающие мальчики-полуволки из ночных клубов русского квартала.   

— Мой друг бы сказал, что Луна привела тебя ко мне, потому что знала, что тут помогут. Его зовут Олег, — мягко и очень любяще улыбнулся Андрей, взглянув на большую фотографию, напечатанную на холсте, что висела на его стене вместо картины.

На ней огромный, почти белоснежный волк играл в сугробе рядом с лошадью на фоне заснеженных разлапистых русских елей, окружённый взлетевшими от его лап облачками снега. Белов как-то уговорил Андрея поехать вместе с ним на Новый год к его родителям в Тамбовскую область. Зима в России тогда выдалась на редкость снежной, и заваленная белоснежными, сверкающими на солнце шапками деревня казалась сказочной и почти нереальной. Андрей познакомился с Беловыми-старшими, его сестрой, её детьми, теткой, половиной жителей села и, на удивление, отлично провёл время в окружении целой стаи белых волков, которых обнаружил во дворе на четвёртый день — точнее, ночь с полной луной. Он прокатился верхом по едва расчищенным тропам на одолженной у соседей лошади, осматривая окрестности и фотографируя бежавшего рядом пушистохвостого Олега. Одну из этих фотографий он потом распечатал в фотостудии и повесил на стену, под смущённое ворчание Белова. Но Андрею нравилось.

— Он из России. Из деревни в самом центре волчьего края, поэтому у него сохранилось много старинных сказаний. У меня много друзей полуволков, так что я не собираюсь докучать тебе, чувствуй себя спокойно, двери крепкие, а дом под охраной. Можешь оставаться столько, сколько понадобится, у меня много места. Только, если ты не против, я постелю тебе на ночь в гостевой спальне на втором этаже, чтобы не смущать никого утром, если вдруг ко мне зайдут друзья. Да и к тому же там удобнее.

И ещё надо было дать мальчишке одежду. Или юноше? Андрей навскидку вряд ли бы смог сказать, какого возраста его спасённый оборотень, но они старели медленнее людей, поэтому часто выглядели моложе. Однако, даже с учётом молодости, Дара  выглядел вполне совершеннолетним и достигшим возраста согласия, что очень сильно подогревал огонёк интереса Андрея, ещё пока не превратившийся в пожар, но явно устремляющийся к нему.

Его пальцы выписывали лёгкие узоры на колене Дары, который не останавливал и не убирал ногу, лишь продолжал призывно смотреть на него исподлобья, в свою очередь оценивая и изучая уже самого Андрея. Тот в мифический гей-радар не очень верил, ибо пару раз весьма конкретно и сурово промахивался, но в сексуальный интерес к себе всё же девять раз из десяти попадал. На оставшийся один у него, как правило, был Олег, одним своим русским видом решающий проблемы на стадии их зарождения, не давая превратиться в конфликт.

— Я из Румынии, — поймал смех Дары Андрей, возвращая его широкой улыбкой. — Андрей Раду Деметреску, — по-румынски представился он полным именем, жёстко прокатывая согласные по языку. — Но можешь продолжать звать меня Андрей. Или Анди, я не против. А учился я в России, на ветеринара со специализацией “Лечение и первая помощь полуволкам в человеческой и звериной форме”, — процитировал он выдержку из своего диплома, продолжая улыбаться. — Так что, считай, что ты сорвал джек-пот и ограбил казино. Я мог тебя спасти в любом обличии, у меня есть все виды лицензий. Так что будь хорошим мальчиком и слушайся доктора, — шутливо стукнул он пальцами по колену Дары, поднимаясь и подхватывая плед с дивана. — Можешь попросить даже три, — заботливо накрыл он оборотня, осторожно обходя руку с капельницей. Проверил подушки под спиной, помог удобнее устроиться. —  У меня постоянно бродит пара-тройка голодных оборотней, так что еда в этом доме есть всегда. Можешь посмотреть телевизор пока капельница стоит, а то скучно.

Андрей протянул Даре пульт от большой плазмы напротив дивана и попытался вспомнить, где оставил свой телефон.На журнальном столике не нашёл, куда, как ему казалось, он его положил перед сном, так что пришлось пару минут поискать на полках, где и обнаружил ярко-синий смартфон, который почему-то стоял на ребре, прислонённый к заднице фарфоровой статуэтки лошади. Он разблокировал экран, проверил заряд — 27% — и передал его Даре перед тем как вежливо уйти на кухню и не мешать.

Быстро проверил содержимое двухдверного громадного холодильника — когда твои лучшие друзья оборотни, начинаешь заботиться о запасах пропитания, — вытащил упаковку яиц, бекон, кусок холодной куриной грудки и зелень, половину из которой собрал с собственного огородика на заднем дворе. Вытопил из бекона жир, обжарил на нём курицу, добавил помидор, зелёный лук и залил всё смешанными с молоком яйцами, посыпав сверху петрушкой, укропом и шпинатом. Закрыл крышкой, оставляя томиться на низком огне и принялся за тесто с гречневой мукой для оладий.

Чтобы не было так грустно в одиночестве — включил телевизор на одном из новостных каналов. Заодно может быть услышит — или нет — про стрельбу в Лондоне. Но, пока он яростно взбивал муку, сахар, молоко с тёртыми яблоками, обжаривал пышные оладьи на сковороде, выкладывал их красивой горкой на тарелке — ни слова о раненном волке он не услышал. Проблемы с поставками свежих фруктов, новое постановление об инклюзивном обучении детей людей и полуволков, приезд Папы в Лондон, полиция ищет группу защитников дикой природы, укравших шапку у королевского гвардейца, охранявшего дворец.

Андрей задумчиво прожевал кусок яблочного-гречневого оладушка, который откусил на пробу. Последнее время к защитникам животных, требующим заменить натуральный волчий мех на знаменитых шапках королевской гвардии искусственным, присоединились и борцуны за права оборотней, считающих подобнные головные уборы в двадцать первом веке унижением полуволчьей расы. В целом Андрей был с ними согласен: кроме того, что шапки в целом выглядели нелепо и устаревше, итак почти уничтоженная популяция чёрных волков продолжала бессмысленно истребляться на потеху королевской семье. Но монаршая семья на уступки пока идти не хотела, отговариваясь тем, что искусственный мех под дождями Англии вставал дыбом и торчал клоками.

В общем, в Британии ничего нового.

— Надеюсь это не ты спёр вчера волчью шапку с гварцейца перед дворцом. А то нас посадят до конца жизни за неуважение перед королевой. 

Андрей вернулся в гостиную, быстро проверил капельницу, выдал Даре зеленые хирургические штаны — в таких же был сам, — и показал где туалет. Обычно после введения пакета дополнительной жидкости в кровь часть из неё требовала эвакуироваться естественным путём. Пока Дара приводил себе в порядок, накрыл на стол на кухне, выставляя тарелки с омлетом, оладьями, политыми домашним чёрносмородиновым вареньем, который помогал восстанавливать кровь, кувшин свежесваренного кофе, большой чайник с чаем и хрустальную креманку с горкой красной икры, несколько баночек которой обычно всегда лежали в холодильнике Андрея после того, как альфа русской стаи оборотней стал его должником. Иногда там оказывалась и чёрная, но её Андрей быстро съедал, потому что любил русское золото, как, впрочем, и все остальные морепродукты. Красную чаще дарили, поэтому она и чаще оставалась целой.

— Надеюсь ты любишь икру. — Андрей открыл бутылку сладкого израильского гранатового вина, разливая его по бокалам. — И вино. Отлично восстанавливает кровь, — протянул он Даре бокал. — Одно из лучших гранатовых вин что я пробовал. Чуть более терпкое, чем виноградное, но вкус очень благородный. Если слишком крепко, то можно разбавить, тебе сейчас надо очень много пить. Садись, а то остынет. — Он сел сам, поднимая бокал в тосте. — Ну, за знакомство. И за жизнь.

[nick]Andrei Radu Demetrescu[/nick][status]доктор секси[/status][icon]https://i.imgur.com/8WtXcZl.jpg[/icon][lz]<div class="lz"><div class="lzname"><a href="https://capital-queen.ru/viewtopic.php?id=637#p27505">Андрей Деметреску, 38</a></div>Добрый доктор Айболит для хвостатых и блохастых, завёл себе ирландского <a href="https://capital-queen.ru/profile.php?id=265">пёсика</a>. </div>[/lz]

— Пара моих бывших парней были оборотнями, — небрежно скинул информационную бомбу Андрей, смазывая ещё тёплый тост кусочком масла и распределяя по нему красную икру.

Свежая, нежно-солёная с едва заметной горчинкой — икру Комиссарову привозили в больших пластиковых бочонках прямо с рыболовных траулеров контрабандой, буквально через несколько дней после вылова и засолки. В подпольном цеху её расфасовывали, снабжали документами и развозили по русским магазинчикам и ресторанам. А также по нужным людям, для того, чтобы они закрывали  глаза в момент, когда этого требовалось мафии. Пока с её продаж платили налоги, пусть и урезанные, люди не травились и никого из-за неё не убивали —  полиция делала вид, что не в курсе, откуда бралась икра на банкетах, конференциях и бутербродах начальства. А если до этого нет дела полиции, то какого чёрта туда должен лезть Андрей? 

— И несколько моих лучших друзей — полуволки, которые регулярно топчатся по дому, так что я знаю, сколько вы едите. И всегда готов к нашествию голодной стаи.

Андрей протянул тост Даре, отдавая ему хрустящий тёплый тост с холодной икрой. Через множество проб и экспериментов со вкусом, этот вариант показался ему идеальным для раскрытия вкуса русского деликатеса. Хотя не все в итоге понимали его. Андрей просто любил всё, что плавало и передвигалось с помощью кучи ног и клешней, поэтому с благодарностью принимал от альфы русских ещё и гребешки, дальневосточных крабов и простых, речных раков, жаря их на мангале на заднем дворе.

— Это нормально, если тебе не понравится, — произнёс Андрей, наблюдая за снятием пробы с икры. — У неё всё же довольно резкий и специфический рыбный вкус. Но она очень полезна при потери крови и истощении, так что постарайся доесть. И не стесняйся, если понравится, у меня ещё много. Ну как? — с улыбкой спросил, откусывая от своего бутерброда.

Дара с изящной утончённостью голодного оборотня пылесосом всасывал в себя всё, что находилось в зоне его доступа. Правда, всё что не находилось, он подвигал к себе поближе. Андрей с грустным смешком отложил себе парочку яблочных оладьев и остальное поставил поближе к полуволку. У того сейчас возраст максимального обмена веществ, который и без того был высоким из-за звериной сути, которая требовала много энергии. И сейчас Андрей не смог бы точно сказать, что стояло за этим голодом: ранение или недоедание.

Мальчишка смутился, когда Андрей упомянул икру, словно ему было стало неловко за своё незнание. Глупость. Многие даже зажиточные британцы не знали, что такое русская икра, просто потому что не считали нужным знакомиться с чуждыми для себя вкусами. Но Андрей встречался с бедняками: людьми и полуволками — без разницы, и видел такую реакцию. Будто им было стыдно за то, что они не могли позволить себе еду. А Дара ирландец. Андрей знал кое-что о ситуации в ирландских резервациях. Читал в интернете, видел в новостях, иногда Олег с горечью бросался в рассуждения о существах второго сорта и о том, что с дикостью людей не сравнится ни один зверь.

А ещё чисто визуально Андрею показалось, что для волка своего возраста Дара был несколько тощеват. 

— Приходилось, — уклончиво ответил он. — Достаточно, чтобы набить руку. Однажды на охоте знакомого подстрелили вместо оленя. И мы были слишком далеко, чтобы везти его к врачу. Пришлось мне вытаскивать из его задницы дробины. И нет, не спрашивай, сколько надо выпить, чтобы перепутать волка с оленем.

Андрей постарался быстро съехать с темы подстреленных оборотней, хотя, откровенно, не так часто он их и лечил. Куда чаще приходилось зашивать рваные раны после волчьих схваток, когда кто-то куда-то из банд влезал на чужие территории. Последний раз его оборотни схватились с китайцами за передел портовой зоны, и он не спал почти всю ночь, сначала запихивая кишки обратно в живот молоденькому серому волчонку, а затем обрабатывая менее пугающие раны. А днём, с трудом разлепив красные глаза, рассказывал вежливому полицейскому, где гулял всю ночь, кто его видел и почему он физически не мог оказывать первую помощь пострадавшим в драке полуволкам, так как в это время предавался культурному отдыху в ночном клубе на другом конце Лондона.

Да, с полсотни существ это может подтвердить.

Да, и милый мальчик Дима, с которым он провёл всё ночь.

Альфа русской стаи Евгений Комиссаров обеспечивал его отличным алиби каждый раз, когда обращался за помощью. Обычно этого не требовалось, слишком единичными и незаметными для властей были случаи, но в этот раз массовая свалка достигла такого размаха, что полиция прошлась по всем врачам и ветеринарам в поисках хоть каких-то зацепок. Андрей оказался в допрашиваемых даже не из-за своей дружбы с русскими, а из-за диплома и квалификации. Его трогать больше не стали, а серый волчонок потом принёс промасленный пакет с пирожками от своей матери и большую банку с икрой от Комиссарова. Ту самую, которую Андрей сегодня открыл для Дары.

Забавно иногда дела делались.

— Я учился в России. — Андрей положил себе щедрую порцию смородинового варенья к оладьям. — Тогда Тимирязевская академия считалась одним из лучших сельских вузов в мире с отличной кафедрой физиологии полуволков. Её диплом котировался во всех странах, а стоимость обучения была смехотворна мала по сравнению с подобными вузами в других местах. К тому же у них очень свободная в плане жизни с оборотнями страна, где как не там было их изучать. В тимирязевке я познакомился с Олегом, мы жили с ним в одной комнате в общежитии, шесть лет, потом вместе уехали в Лондон, я — продолжать обучение и делать карьеру ветеринара, а он сначала мне помогал, а потом взял на себя организацию охраны. Он мой лучший друг, — мягко закончил рассказ Андрей, отправляя в рот кусочек оладья.- И стая.

Андрей точным дозировками сливал Даре нужную информацию, наблюдая за реакцией оборотня. Несуществующий и плохо работающий гей-радал тихонько попискивал рядом, отчаянно намекая на то, что Даре, похоже, нравились мужчины, а также нравились мужчины постарше, и, похоже, против человеческих мужчин постарше он тоже ничего не имел. Всё же Андрею, при всех его очевидных достоинствах, временами было довольно сложно найти себе кого-то для отношений, так как будучи геем, это разом отсекало от него большую часть партнёров. Ну а встретить симпатичного полуволка во вкусе Андрея и вовсе становилось серьёзной проблемой, ибо не каждый симпатичный полуволк-гей отвечал согласием на ухаживание человека. Всё же, несмотря на всю толерантность и дружбу и прочие современные и цивилизованные тенденции к совместному сосуществованию людей и оборотней до сих пор не включали в них всеобщее одобрение межрасовых браков. Как со стороны людей, так и оборотней.

Так что, с точки зрения всех Андрей был не просто извращенцем, он был извращенцем в квадрате. И лояльность Евгения Комиссарова к маленьким сексуальным причудам Андрея пришлась весьма кстати. Будучи русским, тот смотрел на союзы людей с полуволками весьма доброжелательно — исторически в России оборотни сильнее смешивались со своими соседями, помогая выживать сначала в суровые крепостнические времена, затем в тюремные, а после в военные. В России существование оборотней было куда меньшей проблемой среди всех остальных. И, внезапно, в русских клубах обнаружить лояльного и согласного на многое мальчика найти оказалось намного проще, чем во всех остальных. Особенно если то был мальчик из русской стаи и знал о статусе Андрея в ней. Поэтому последние несколько лет чаще всего Андрей искал себе общение именно в русских кварталах, уверенный, что там его не осудят и не раскроют.

Но как относился к подобным отношениям Дара, и был ли тот вообще геем — Андрей не знал. И хоть видел отчётливый интерес к себе и очевидные попытки флирта, всё равно должен был на сто процентов удостовериться, что не ошибся. Поэтому и не стал скрывать от него своё всё ещё редкое для людей тесное общение с оборотнями. У Андрея не просто дружба с волками, он в двух стаях разом тогда, когда сами оборотни уже отходили от подобных объединений, считая их эволюционными пережитками.

“Я — гей, и я трахаюсь с полуволками”, — завуалированно донёс до Дары информацию Андрей, продолжая завтракать, запивая весьма недурные яблочные оладья гранатовым вином. 

[nick]Andrei Radu Demetrescu[/nick][status]доктор секси[/status][icon]https://i.imgur.com/8WtXcZl.jpg[/icon][lz]<div class="lz"><div class="lzname"><a href="https://capital-queen.ru/viewtopic.php?id=637#p27505">Андрей Деметреску, 38</a></div>Добрый доктор Айболит для хвостатых и блохастых, завёл себе ирландского <a href="https://capital-queen.ru/profile.php?id=265">пёсика</a>. </div>[/lz]

— Чудно, — хмыкнул Андрей, бросая на Дару довольно откровенный взгляд, рассматривая его уже совсем не как врач пациента, а как покупатель блюдо в витрине магазина, выбирая самый вкусный кусок.

Хотя, в их случае, вкусным куском был скорее Андрей, причём — буквально. Оборотни ели людей. Всегда. Везде. И до сих пор. Главное и нерушимое табу, которое постоянно нарушалось, что порождало острые и спорные ситуации, в некоторых уголках мира и по сей день. Когда-то людоедоедство помогло Церкви выставить полуволков дикими зверями, на которых разрешили охоту, и хоть подавляющее число оборотней на подобный шаг толкало голодное, полубезумное отчаяние, в средние века церковникам удалось обратить страх людей в ужас, что привело к непоправимым последствиям. Счета, которые выставляли обе расы друг другу не могли быть рассчитаны ни в одной мировой валюте — сколько стоила жизнь одного человека или волка? — но всё ещё широко использовалась в качестве ходовой монеты в протестах.

Андрей придерживался мнения, что прошлое должно было быть забыто — иначе все устанут считать трупы с обеих сторон, — и начата новая страница в истории оборотней и людей. Без насилия, претензий и нелепых суеверий, которые в 21 веке пусть и намного реже, но всё ещё встречались в мыслях людей. И наравне с компаниями, борющимися за права оборотней, вдруг вылезали организации, пытающиеся отобрать у полуволков всё, что они с таким трудом отвоевали. В цивилизованных странах таких приравнивали к расистским и запрещали, в менее развитых, например, той же Ирландии, откуда прибыл Дара, они всё ещё сохраняли право на существование.

Вот это и правда была дикость.

— Не знаю, — беспечно пожал плечами Андрей. — Это надо спрашивать у моих друзей, насколько им со мной повезло. Обычно Олег говорит, что я как блоха на заднице, и вычесать не получается, и зудит сильно.

Особенно когда Андрей лез туда, куда лезть не стоило. Олег в целом не особо одобрял его дружбы с русскими волками, то ли ревновал, то ли не доверял, то ли опасался за жизнь начальства из-за близости к криминалу, Андрей ещё не до конца разобрался с этим недовольством. А вообще странно, что тот ещё не позвонил и не заставил отчитаться о ночном происшествии. Пропустить, как Андрей тащил домой окровавленного волка Белов не мог, не для того он и его охранники мониторили камеры круглосуточно, так что скорее всего прибегал в ночи проверить и, быть может, даже обновить чего он там делал вдоль забора, чтобы отпугнуть всех недоброжелателей с носами и хвостами.

Надо бы отзвониться и успокоить друга.

После завтрака обязательно.

— Но я был бы рад стать твоим другом. — Андрей не стал скрывать в голосе лёгкие намёки того, насколько сильно он был бы рад сблизиться с Дарой. Он положил на свой тост очередную горку икры, подвигая банку к полуволку. — Ешь сколько хочешь, она всё равно пару дней всего хранится, так что её в любом случае надо съесть.

В конце концов у Андрея была еда. Достаточно еды, чтобы экстренно накормить пару-тройку внезапно нагрянувших без предупреждения друзей. Потому что помимо культурно воспитанного Дугласа, что стабильно отзванивался за несколько дней от даты предполагаемой встречи и приходил со своими припасами, у Андрея было слишком много русских знакомых, которые сообщали о том, что испытали острое желание забежать в гости уже переступая порог его дома. Как-то так получилось, что из России Андрей вроде бы уехал, но, почему-то, Россия не уехала от него.

— Решётчатые заборы я бы запретил законодательно, — засмеялся Андрей, вспоминая, впрочем, не только разумные пушистые задницы в заборах, но и не особо разумные. И не только пушистые. Однажды он участвовал в спасении застрявшего в заборе ежа. Наверное, лишь змеи не застревали в заборах, потому что змеи застревали в воздуховодах и сливных отверстиях. Какого чёрта сетчатый питон делал в лондонском сливе, Андрей, осматривающий привезённую змею, сотрудникам службы спасения сказать не мог. Культурными английскими словами. Поэтому он крыл нерадивых хозяев питона по старинке — русско-румынским матом. — Однажды я лечил знакомого полуволка, которого придавило поднимающейся дверью гаража. Ну, как в фильме “Крик”, только со счастливым концом. Если, конечно, твоя висящая и воющая на всю улицу мохнатая задница может считаться счастливым концом. Мне кажется, каждый полуволк ко взрослению должен пройти квест и застрять в каком-нибудь месте, о котором потом до самой смерти будут припоминать его друзья. Я рад что всё обошлось, — посерьёзнел Андрей, поднимая бокал в тосте. Он ещё долго отучался не чокаться по русской привычке, когда приехал в Англию. —   Твоё здоровье. Чтобы ты больше не оказываться случайно там, где тебя быть не должно.

Андрей сделал хороший глоток вина, отставляя бокал в сторону. Он не верил Даре — сказывалось, видимо, долгое и продуктивное общение с “криминальными элементами”, во время которого ему самому приходилось с разной степенью элегантности врать как друзьям, так и полиции, но, верил ему в той части, в которой полуволк говорил, что искать его никто не станет. Пока Андрей не получит железных доказательств причастности Дары к серьёзному преступлению, из-за которого кто-то погиб, сдавать он его не станет. К сожалению, в этом мире в оборотней всё ещё иногда стреляли просто так. Забавы ради. Как и стаи богатых, потерявших берега полуволков, устраивали “охоту” на людей, похищая с улиц бомжей и проституток, которых все равно никто не стал бы искать. Чудовищная история о сыне владельца одной энергетической компании, который, с несколькими своими друзьями, несколько лет устраивал забеги по лесу за жертвами-людьми потрясла не только Англию, но и весь мир. Акции компании с грохотом продолжали обваливаться до сих пор, лихорадя весь энергетический рынок.

Сами оборотни подобных историй не любили, и собратьев своих не поддерживали, им и без того хватало обвинений в бесчеловечности, дикости, опасности для людей и прочих демонических черт, что продолжали награждать их некоторые церковники и противооборотнические организации. И подобные случаи отбрасывали весь прогресс в отношениях людей с оборотнями назад. Дара не был похож на полуволка, который по выходным крал детей у соседей и жрал их под светом уходящей луны. А пока не жрал — Андрей его не сдавал.

— Ну вот такой я странный, — пожал плечами Андрея, шутливо двигая бровями. — Всегда хотел лечить полуволков. И просто волков. Наверное я просто волкофил. В России было хорошо, я там не чувствовал себя извращенцем или фриком каким-то из-за своего интереса к оборотням. Да, в России полно проблем, но они редко касаются человеческо-волчьих отношений, потому что, будем честными, проблемы с чиновниками, дураками и дорогами у русских куда серьёзнее, чем с тем, будет в твоём классе учиться полуволк или нет. А сам я вырос в Клуже, это город в самом центре Трансильвании, в моём классе вопрос стоял скорее, а можно ли людям учиться в классе полуволков, чем наоборот. — Андрей поднялся, собирая грязную посуду и ставя перед Дарой кружку. — Чай или кофе? — Усмехнулся от энтузиазма, с которым Дара выбрал кофе, налил ему утреннюю дозу ободрина, предлагая сахар и небольшую коробочку со сливками. Кофе у Андрея хоть и был из капсул и кофемашины, но хороший, мягкий, сбалансированный и дорогой. Впрочем, ему казалось, что Даре будет глубоко похрен на детали, тот не походил на человека, избирательного в еде и напитках. Сам он налил себе крепкого, чёрного чая и кинул в него пару веточек чабреца и розмарина из собственного сада. —  У меня есть конфеты. Хорошие, из России. “Тамбовский волк”, — снова засмеялся он, вытаскивая из шкафа большую коробку с серебристым роскошным волком на тёмно-синем фоне. — Олеж из последней поездки от родных привез.

И очередную бутылку водку. Андрей очень любил её. Не потому что она была разлита в изящные, шикарные бутылки в форме сидящего волка с удивительно детализированной головой вместо крышки, а потому что это просто была отличная премиальная водка из России. Крепкая, чистая и вкусная. Отлично шла ледяной с хрустящими, солёными огурчиками из русского магазина.

Водку Андрей Даре не предложил — вино из гранатов тому рекомендовалось для крови, а вот крепкие напитки не стоило, но в выставленных на столе конфетах с жидкой помадной начинкой в хорошем тёмном шоколаде был спирт. И волки на коробке.

— На родине Олега настолько много волков и полуволков, что это стало брендом региона. У них волки везде: на магнитиках, на футболках, кружках, конфетах и водке. У них даже есть памятник волку. И очень много лесов. Да, наверное, если где-то и есть волчий рай, то он в Тамбовской области. Особенно в глубинке, где люди жили, живут и будут жить смешанными поселениями и семьями. И не смотря на это, там самый низкий процент гибридов, наверное, эволюция всё же справилась с ошибками, — задумчиво пожевал Андрей нижнюю губу, подвигая свой стул ближе к Даре. — А да, сейчас, — рассеянно произнёс он, вдруг погрузившись в свою собственную научную работу о гибридах, которую защищал на пятом курсе. Ему тогда очень здорово вдруг помог Олег, который хоть и почти бросил учиться к концу, но о гибридах мог рассказать много. И о том, где искать нужную информацию. Даже дал несколько хороших наводок для развития теории. — Где-то должны быть, Шон курит и оставлял, должно что-то остаться. Подожди.

В ящике комода в прихожей оказалось аж три початые пачки — Шон скорее не курил, а удовлетворял свою потребность в изучении самых экстравагантных и элитных сортов табака, поэтому пробовал одну-две сигареты и приступал к новой марке. Андрей прихватил все три, зажигалку с головой волка и приветом из Тамбова — Олег действительно привозил очень много сувениров с волками, — и вернулся к Даре.

— Прошу, — выложил он пачки перед ним, усаживаясь рядом настолько близко, что почти соприкасался с ним коленом. — Всё что угодно для такого милого мальчика как ты. 

— Действительно, — согласно подхватил Андрей, собрав кусочком оладья варенье и отправляя его рот. Слизнул тёмную, сладкую каплю с уголка губ и допил вино. Не стоило с утра налегать на алкоголь, — вообще не стоило никогда налегать, — но сегодня у Андрея свободный день, а к завтрашнему вечеру весь хмель успеет полностью выветриться, чтобы полностью быть готовым к операции, так что он подлил себе ещё немного и на этом отставил бутылку. — Какой же ты друг, если ни разу не посоветовал попробовать смыть себя с задницы антиблошеным шампунем, если так сильно чешется. Ты определённо знаешь толк в дружбе.

Андрей не лукавил и не льстил, когда говорил о будущей дружбе с едва знакомым мальчишкой. Можно было предположить, что главное слово здесь оставалось за членом, но то было не совсем верно. Да, его безусловно притягивал Дара, сексуально привлекал и очень сильно, но Андрею просто нравилось с ним общаться. Дара так легко и органично вписался в интерьер дома, будто именно его и не хватало для полного счастья Андрея. Хотя, возможно и не хватало.

У Андрея было много знакомых — профессия способствовала большому кругу общения, а людям нравился его лёгкий и доброжелательный характер, радушие и  полное отсутствия снобизма и эгоистичности. Красивая внешность, непривычное имя и акцент добавляли очков загадочности и чуть мистической привлекательности из-за родины Андрея. Но друзьями загадочного и мистичного румына становились не все, и даже не через одного, людей, которых Андрей считал по настоящему близкими, можно было пересчитать по пальцам. Пусть и понадобилось бы для этого две руки.

На лучших друзей с Дарой Андрей пока не загадывал, однако он был бы не против продлить их знакомство как можно дольше. С обоюдной выгодой для них обоих. Желательно поближе к постели. Андрей умел и любил делать красивым, юным волчонкам приятно.

— Я знал самые лучшие места для жизни волков. Поэтому, наверное, у меня никогда не было проблем… с признанием оборотней, — всё же чуть замялся перед не слишком приятной темой Андрей. — Полуволки с рождения окружали меня и мою семью, почти все наши соседи были полуволками, и когда они приглядывали за мной с братом вместе со своими детьми, мы болтались всей стаей и учились жить рядом с оборотнями, вместе с ними знакомились с их особенностями, физиологией. Они же учились жить с нами: как играть, чтобы не навредить, объясняли вещи, которые нам были непонятны, или которые мы просто не слышали или не чуяли. А в полнолуние обычно мои родители подстраховывали друзей и забирали их мелких к нам, чтобы присмотреть за ними, пока взрослые волки бегали по нашим лесам. Вокруг Клужа невероятные леса: густые, дикие, нехоженные. Может быть когда-нибудь я свожу тебя туда. Побегать. А потом соседи возвращались, приносили родителям какую-нибудь дичь за помощь, так что раз в месяц у нас обязательно был обед из настоящей зайчатины или оленёнка, которых они задрали буквально несколько часов назад. А потом я пошёл в школу и оборотни посыпались со стульев, когда у них началось созревание, — смеясь, покачал головой Андрей. — Особенно на контрольных или важных зачётах. Хоп! И треть класса буквально поджимает от страха хвосты, пытаясь выпутаться из штанов. — Он отсмеялся, стирая указательный пальцем выступившие мелкие слёзы. — Для нас оборотни были частью жизни, неотъемлемой. И так странно оказалось в Бухаресте: там существовали человеческие рестораны, волчьи рестораны, противооборотнические протесты, расизм. В Трансильвании не так, может мы и более дикие и средневековые, и живём по старым устоям, верим во всякую мистическую чушь, но зато мы вместе. Попробовали бы эти антиоборотники выйти в центре Клужа, их бы половина города отпинала ногами, а вторая — лапами. Всеми четырьмя. Я люблю свою родину, и Клуж, он необыкновенный, и красивый, — мечтательно произнёс Анндрей с любящими, протяжными интонациями. — Но мне там стало тесно. А у отца старый друг набирал ветеринаров в свою новую клинику, здесь, в Лондоне, так что папа сразу же предложил мою кандидатуру. Я приехал, начал практику, потом с помощью папы и брата открыл свою первую ветеринарку, друзья поддержали, часть клиентов ушла вслед за мной, — виновато усмехнулся он. — Неловко было, но простым ветеринаром мне тоже стало тесно. И вот сейчас у меня небольшая сеть из трёх клиник, частный кабинет дома, ветаптека, приют для брошенных животных и гостиница для животных. Можно сказать, что всё, о чём я мечтал.
 
Для Андрея это естественно — предлагать свой дом понравившимся ему людям. Олег бы сейчас весь мог обворчал, что он слишком беспечен и даёт незнакомцам чрезмерно много авансов. Возможно так и было, но Андрей считал, что он хорошо разбирался в людях и оборотнях, к тому же Дара должен был ему долг жизни, и, скорее тот всё же окончательно убьёт себя, чем причинит осознанный вред своему спасителю. А Андрею хотелось сделать волчонку приятно. И позаботиться о нём не только на операционном столе.

— Я люблю… — Андрей задумался, подбирая правильное английское слово. — Заботиться о своих гостях. Мне нравится, когда у меня кто-то гостит, поэтому я стараюсь сделать так, чтобы у меня было если не всё, то очень многое для каждого, кто захочет тут остановиться. Поэтому у меня есть разная еда, куча кроватей, бельё, запасной ноутбук с интернетом, несколько телевизоров. Куча пледов и… даже упаковка с прокладками, — понизил он голос. — Ну, на всякий случай. Вдруг посреди ночи случится катастрофа, а магазин закрыт. Так что, ты меня совершенно не стесняешь, мне только за радость ухаживать за тобой. Не только потому что ты просто мой гость, — соблазняюще улыбнулся Андрей, окидывая фигуру Дары долгим, изучающе-откровенным взглядом. — За тобой приятно ухаживать. Надеюсь, что ты задержишься здесь не только из-за икры, — намекнул он, закрывая прилично опустошённую банку с икрой пластиковой крышкой, чтобы она не сохла. — Если вдруг захочешь доесть, икру или нарезку или что угодно, можешь грабить холодильник, разрешаю. Только молоко фисташковое не пей, оно последнее, я ещё не успел сходить в магазин. И йогурт с семенами чиа, это мой второй завтрак. А остальное всё к твоим услугам. В хлебнице есть хлеб, — махнул он рукой в сторону висящей на стене деревянной полке, оформленной берестой с выжженой на ней стаей бегущей волков — ещё одного подарка Олега из дома. — В шкафу печенье и сладкое, в баре — газировка и соки, — продолжил он экскурсию по своей кухне. — Водку не трогай, бутылку можешь посмотреть. — Андрей всё же прошёлся до бара, вытаскивая из него хрустального волка и показывая его Даре. — Мне водки не жалко, но тебе нельзя, — поставил он подарок из Тамбова перед волчонком. — У тебя, конечно, повышенная регенерация, но с таким количеством антибиотиков даже твоя печень отвалится. Но, если захочешь, мы можем потом отметить твоё выздоровление с shashlykom и vodochkoj, как полагается друзьям.

Дар правильно почуял — Андрей не курил, лишь пару раз когда-то в глубокой зелёной юности попробовал, они с братом попробовали, Мил стащил у отца две сигареты, спички и они спрятались во дворе соседнего дома в кустах дабы приобщиться к прекрасному миру взрослых привычек. Привычки оказались совершенно не прекрасными, Мил чуть не задохнулся, а более младшего, глупого и слишком резво вдохнувшего табачный дым Андрея вырвало и одновременно сожгло все лёгкие. Ну, ему показалось, что сожгло. Домой они возвращались униженными и оскорблёнными, где им ещё и прилетело от отца, учуявшего табачных дым от них, и от матери, и от соседки, после того, как они попытались соврать и были поставлены под обнюхивание. Вообще Деметреску-старший был мировым отцом, который обожал своих отпрысков, уделял им очень много внимания, играл с ними в детстве, учил кататься на великах, играть в футбол, таскал на рыбалку, показывал много чисто мужских штук, таких как ремонтировать машину или забивать гвозди, он по-настоящему гордился их успехами, вешал всякие грамоты и достижения на стенку и хвастался перед друзьями. Андрей любил своего отца. Очень сильно. Но рука у Драгоша Деметреску была тяжёлой. Он вполне мог претендовать на звание отца года, по-настоящему, но помимо того, что он был любящим и понимающим отцом, он ещё был и очень справедливым отцом. И если кто-то из сыновей лажал — то получал за это по-полной. В тот раз налажали оба. Милу, правда, тогда досталось больше, как старшему, который должен был присматривать за братом и не поощрять его тупое любопытство, а остановить от опасности. Но свежевыпоротой заднице Андрея легче от этого не стало.

Второй раз он попробовал уже в России, в университете, его первый мужчина — Сергей, — любил курить после секса, и Андрею было любопытно. Но всё также обжигало рот, мерзкий, отвратительный вкус забивал глотку, а после начинало тошнить, так что он бросил и больше никогда не возвращался к курению. Разве что иногда баловался травкой. Но редко и только с друзьями. Работа Андрея не приветствовала меняющее сознание вещества, в том числе и крепкий алкоголь, так как держать скальпель дрожащими от похмельного синдрома руками для ветеринара было недопустимым.

— Это моего друга, — стукнул он указательным пальцем по одной из пачек. —  Можешь забрать все, он даже и не вспомнит, что оставлял их. А если и вспомнит, то всё равно не будет курить, потому что это уже пройдённый этап, — манерно вскинул ресницы Андрей. — Эти вкусы в прошлом, — томно протянул он, соблазнительно закусывая губу. — В мире ещё сотни сортов, которые нужно попробовать. Короче, забирай, иначе они просто выдохнутся и в итоге я их выкину, Шону они точно не нужны. Зажигалку тоже можешь забрать, Олег мне их из каждой поездки привозит из дома.

У волчонка были разноцветные глаза. Андрей заметил это ещё в самом начале, у раненого зверя, когда следил на операции за его зрачками, но тогда он руководствовался исключительно профессиональным интересом и дистанцировался от субъективной оценки. Но теперь он мог как следует рассмотреть гетерохромию Дары во всей красе, когда тот вдруг подался к нему почти вплотную.

Андрей подумал, что ему будет очень легко опознать Дару в волчьей форме по глазам. Не то, чтобы Андрей вообще путался в пушистых версиях своих друзей — чем дольше общаешься с животными и полуволками в частности, тем лучше начинаешь уметь подмечать детали в облике и поведении зверя, отделяя его от других. В том числе и диких волков от оборотней. Скорее всего Андрей бы узнал Дару сразу же, как увидел бы его во второй раз. Тот был довольно примечательным волком, с длинными, мощными лапами, густым пушистым хвостом и красивыми переливами серого в окраске. С темной, почти черной прядью за ухом, на которую Андрей обратил внимание прошлой ночью.

Нет, он бы Дару точно не спутал с другими полуволками.

— Ты очень милый и красивый мальчик, — серьёзно кивнул в ответ Андрей. — И роскошный волк. Только очень тяжёлый, — не удержался от смешка он и мягко прикоснулся осторожным поцелуем к переносице Дары, к едва заметному белесому шрамику на ней.

Их там было два, ещё один чуть подальше. Учитывая повышенную регенерацию оборотней, рана, видимо, была достаточно серьезной, чтобы оставить после себя следы на коже.

Нет, Дара был совсем не простым мальчиком, каким хотел казаться, с неясной, дразнящей тайной за своей спиной, которую Андрею очень хотелось разгадать. Дара возбуждал Андрея на всех орбитах плотского и духного интереса.

И спутник этого возбужденного интереса сейчас явно начинал стартовать в атмосферу. Андрей уже почувствовал тепло от разогревающихся двигателей.

— Конечно. — Андрей не стал ловить ускользающие губы своими, довольствуясь тем, что пока получил. Ему нравилась эта игра в обольщение, к тому же пока у Дары полностью не заживёт ранение, о всяких глупостях с ним лучше было не думать. — Я тебя провожу.

Он поднялся вместе с Дарой, легко привлекая его к себе за талию одной рукой, чуть прижимая к своему боку. И повел через гостиную к выходу на терассу заднего двора, прихватив с собой Поппи, увязавшегося за ними.  Фактически этот выход был частью большого панорамного окна с видом на двор и лес за домом. Прежние хозяева держали здесь довольно неухоженный сад с плодовыми деревьями и прямого выхода из дома не имели. Попасть во двор можно было лишь из парадной, обойдя дом кругом. Андрей восстановил сад, вырезав все погибшие и сорные деревья, оставив лишь роскошную и высокую липу, которую очень любил и летом собирал цветки, чтобы заваривать себе с ней чай. Для человека, сделавшего профессиональную карьеру в медицине, Андрей очень сильно доверял народной медицине и лекарственным травам. Впрочем, в отличие от гомеопатии, реальная доказательная база у многих растений все же была. К тому же рецепты травяных сборов проверялись веками людьми и отбирались острым нюхом оборотней, которые чуяли "полезную горечь" как говорили раньше, а на самом деле более точно определяли наличие высокого содержания алкалоидов, фитонцидов и прочих химических соединений, которые потом изучались знахарями и собирались в работающие средства.

Впрочем, липу Андрей любил скорее за нежный, уникальный запах, что на придавала обычному черному чаю. Она завершала сад, раскинувшись в самом дальнем конце участка, где в изящной деревянной беседке стояли садовые качели и красивый резной столик с тремя стульями— подарок от Комиссарова за очередную успешную операцию для его раненного волка. Кто-то из русской стаи любил работать с деревом и с удовольствием взялся за создание беседки для нового дома Андрея. Тот выбрал лесную тему и, конечно же, любимых волков. Играющие в тонкой резной листве волки стали первыми в лесном дизайне Андрея, который он повторил на веранде, уже целенаправленно наняв того же самого русского мастера по резюме, приведшего с собой небольшую бригаду толковых и рукастых парней. Те споро выложили натуральным камнем площадку, обустроили мангал, пока плотник собирал мебель и вырезал решетки для открытых рам веранды. Маленький очаровательный заборчик, ограждающий несколько грядок с любимой Андреем пряной травой завершил воссоздание атмосферы русского волшебного леса на своем участке. Много натурального обработанного дерева, камня и зелени. Андрей обожал свой двор, свой дом и страшно гордился как маленьким прудиком с резными деревянными лягушками, так и уникальной ручной работой всей мебели и беседки.

— Ага, — довольно произнес он, радуясь реакции Дары. — Я этот дом полтора года искал, потому что хотел большой участок и обязательно рядом с лесом. Ну тут скорее небольшой парк, но он все равно очень милый и дикий. Давай, иди, мужик, убей чудовище. — Андрей почесал Попса за ушами, и тот рванул в небольшие заросли кустов и злаковой травы, украшающие альпийскую горку. На самой вершине её гордо восседал вырезанный из цельного куска дерева волк, задравший голову вверх. Поппи бесстрашно забрался по куче наверх, и принялся со звонком лаем атаковать скудьптуру, отскакивая назад, съезжая на хвостатой заднице вниз, поднимаясь и снова кидаясь в бой.

— Судя по реакции, этот волк у него девчонку увел, — добродушно усмехнулся Андрей, высекая огонь из зажигалки и предлагая огонь Даре. — Тут пепельница. Можешь присесть или, если хочешь, проведу экскурсию по саду.

— Ну да, я вроде как успешный, обеспеченный гей-трудоголик. Поэтому ещё и одинокий. Мало кто выдерживает мой темп жизни. Но мне он нравится, я люблю свою работу. Практикую, учусь, учу сам, когда беру студентов, немного занимаюсь благотворительностью: мой кабинет и клиники всегда открыты для экстренной помощи полуволкам, так что, если вдруг ещё что себе подстрелишь — заходи, подлатаю.

Даже по меркам оборотней Андрей был странным. Нет, люди, сверх меры увлечённые полуволками существовали всегда. Люди изучали соседнюю с ними расу, порабощали, поклонялись, превращали в объект фетишей или же делали символами борьбы за независимость, равноправие, братство и прочую любимую борцунами за справедливость муть. А Андрей просто был оборотнефилом. Ему нравилось с ними общаться, жить, дружить, лечить и помогать. Просто так. Без задних мыслей, модных извращений и активизма.

Так у них случилось с альфой русских. Комиссаров, узнав о враче, имеющем квалицификацию в лечении оборотней, вначале пытался угрожать, подкупать и угрожая подкупать, но Андрей не испугался. Испугался сам альфа, когда Андрей с нездоровым энтузиазмом принялся волков стаи лечить и любить. Оборотни сначала понедоумевали, а затем поняли, что от дикого ветеринара им не спастись, да и не за чем. И приняли его таким, каким он был. Странненьким. Комиссаров даже начал находить некоторое очарование в увлечении Андрея полуволками, в том числе и сексуальном, лично отправляя к нему волчат стаи, которые были не против провести отличный вечер в компании красивого человека.     

— О да, — хмыкнул Андрей. — Вчера ты очень круто выглядел в парковых кустах. Даже Поппс восхитился. Но всё же без дыры в боку ты выглядишь намного круче. И, надеюсь, задержишься у меня даже без неё. Я тебе могу и пулю твою отдать. На память.

Андрей сохранил. На всякий случай. Пуля застряла в теле, скорее всего ударилась о кость, потому что он вытаскивал какие-то осколки, поэтому ранение и оказалось настолько тяжёлым. Проще было бы, если б она прошла навылет, но такой роскоши им не дали. Так что стоило просто порадоваться, что всё закончилось благополучно. И что Андрей споткнулся об раненого оборотня, когда тот ещё дышал. Несколько минут спустя он бы нашел только труп. Чтобы спасти чью-то жизнь иногда важны даже не минуты — секунды. Андрей, как врач, это отлично знал. И не мог не благодарить все силы — высшие и не очень, — что сложились вчера ночью в удачную фигуру.

— Из фисташек давят молоко, — весело ответил он. — Сами они отдавать его не хотят. Я с тобой поделюсь вечером, попробуешь. Очень вкусно, зря ты так. Вкуснее водки, — отставил Андрей бутылку подальше от загребущих ручонок. — Алкоголь можно будет, когда ты окончательно выздоровеешь и я отменю тебе антибиотики. Хотя бы с недельку надо будет потерпеть. И радуйся, что ты не человек, иначе остался бы с сухим законом на месяц, не меньше. А то и и на два.

Если бы вообще выжил. 

— Тебе бы набрать пару килограмм, а не сбрасывать — возразил Андрей. — Для взрослого волка твоих габаритов я бы сказал, что ты маловато весишь. Так что ешь, — шутливо стукнул по носу Дары Андрей. — Я не против поносить тебя на руках. Но, желательно, когда ты в сознании и в постель, — повёл он бровью, улыбаясь. — Я бы и завтрак тебе туда же принёс. Наутро. — И обед и ужин. Андрей начал переходить из лёгкого, намекающего флирта в откровенное наступление. Ему очень нравился найденный волчонок, и он хотел консумировать их знакомство старым-добрым сексом. — Я так рад, что решил пробежаться тем маршрутом вчера. Встреча с тобой, определённо, лучшее, что со мной случилось за последнее время, — произнёс он, прижимая к себе стройное тело и легко проходясь губами по волосам Дары.

Возможно он был несколько навязчив, но пока Дара не высказывал никаких протестов, наоборот, лишь сильнее жался к боку и благосклонно принимал все знаки внимания вместе с едой и сигаретами. Андрей же не относил себя к моралистам или особо благочестивым людям, так что весьма свободно вступал в кратковременные, необременительные связи, завязывая лёгкие и быстрые знакомства, частенько заканчивающиеся постелью. Он считал, что если два разумных совершеннолетних существа желали вступить в сексуальный контакт, то никто не имел право их осуждать. Конечно, без принуждения и любой формы насилия, кроме оговорённой и опять же — добровольной.

Конечно, оставался вариант того, что Дара, чувствуя благодарность за спасения и — скорее всего, — не имея средств для оплаты счета за лечение, мог посчитать, что Андрей имел право воспользоваться своим положением. Но Андрей не имел. Точнее — имел, но не хотел. Он не собирался требовать с волчонка плату за спасение жизни. И пока всё же присматривался к поведению оборотня, ища в нём хоть малейшие признаки одолжения.

— Один мой знакомый полуволк из России — мастер с золотыми руками. Он вырезал все фигуры и делал садовую мебель с беседкой. — Андрей ступил на дорожку следом за Дарой, начиная показывать свои владения. — Я хотел оставить как можно больше растительности во дворе, чтобы было ощущение загорода, и не стал вырубать деревья, только убрал сушняк, кроме двух, которые крепко стояли с земле, на их основе столяр сделал мне беседку, — махнул он в сторону большого деревянного шатра с печью для мангала возле огромной раскидистой липой, чьи ещё не до конца отцветшие соцветия источали лёгкий, чуть забродивший аромат.

С краю беседки, под резным навесом висели большие, деревянные садовые качели с накиданными на них подушками и пледом. Андрей иногда там пил чай и расслаблялся после рабочего дня, слушая тишину и шелест листьев во дворе и в парке. В центре каменной площадки стоял деревянный стол, два тяжелых резных стула и лёгкие, плетеные садовые кресла для гостей. Беседка завершала левую часть участка, почти сразу за ней начинался высокий деревянный забор из крепких узких досок, скреплённых ажурной, витиеватой чёрной металлической ковкой, украшенной сверху заострёнными пиками. Сам забор был наполовину скрыт за сплошным колючим кустарником малины с барбариом, и оплетён длинными лианами актинидии коломикты.

Участок Андрея, хоть и был ухожен и спроектирован ландшафтным дизайнером, нёс на себе отчётливый отпечаток румыно-русского характера в виде большого количества съёдобных растений на нём. Небольшая, свободная от вековых елей и дубов площадка с чуть диковатым, цветущим газоном была заставлена низкими, колоновидными фруктовыми деревьями в кадках, которые Андрей на зиму укрывал изолирующим материалом, чтобы избежать обморожения растений. Между кадками стояли большие каменные грибы и деревянные садовые волки. Гномов Андрей принципиально не признавал и не ставил. В правой части участка небольшая изящная загородка отделяла его гордость — аптекарский огородик с лекарственными и пряными травами. А дальше, вдоль дома в сторону улицы с небольшой каменной горки скатывался ручеёк в искусственный прудик с деревянными и настоящими лягушками. Видимо, прискакали из парка, когда прознали про новый водоём.

Андрей хотел маленький кусочек лесной сказки у себя на заднем дворе, и постарался сделать всё, чтобы добиться этого. Судя по впечатлённому виду Дары — хоть что-то, но у него получилось. 

Он оглянулся на своего спутника, и вдруг напрягся, чувствуя, как по загривку скользнуло вязкое ощущение чьего-то взгляда. Андрей посмотрел вдоль забора, точно уверенный в том, что пытался за ними рассмотреть. Смазанно-белое облако мелькнуло между деревянными планками и остановилось, внимательно рассматривая их в пространство между досками. Олег не мог не проверить. И хоть, наверняка, уже изучил все записи с камер наблюдения, ища малейшие признаки опасности и кодовых сигналов, что у них с Андреем были для случаев невербального общения, всё равно прибежал. Возможно, пытался разобрать запах страха Андрея. Белов утверждал, что чувствовал, когда Андрею становилось плохо или требовалась помощь. Что-то о связи стаи и настройках друг на друга, Андрей же считал, что тот просто мог почуять запах стресса и боли. Буквально.

— Это Олег, — ткнул подбородком в сторону забора Андрей, подавая другу знак рукой, что у него всё в порядке. Бежать и спасать не требовалось. Он не стал скрывать досмотр от Дары, два волка не могли не заметить друг друга. Белов, хоть и мирно трусил мимо, скорее всего ещё и просигналил незваному гостю, что тот незваный. И что за ним присматривают. — Он отвечает за мою безопасность, хотел убедиться, что ты меня не пожевал.

Потому что Андрея — жевали. Все. Включая хомяков и безобидных на вид черепашек. Напуганные и ничего не соображающие от боли и страха существа были его специализацией. В университете он три года провёл, изучая способы позитивного общения с хвостатыми пациентами. Написал лучшую на потоке курсовую о психологии больных животных, которую даже отметили в международном студенческом сообществе. Однако, в отличие от хомяков, стокилограммовые оборотни с пастью в половину Андреевой руки, могли со страху оттяпать палец по самую задницу вместе с головой и плечами. Конечно, опять же, в отличие от хомячка, они бы потом раскаялись, но заднице от этого легче не стало бы.

Всякое случалось. Ещё до того как Андрей поменял низкое хлипкое ограждение вокруг участка на крепкий забор с пиками поверху, а простую деревянную дверь на двойную железную — к нему врывались и раненые, отчаявшиеся оборотни, зло рыча на него и требуя помощи, хотя, надо отдать должное, старую дверь доконали всё же бесхвостые, а не шерстяные жопы. Парочка наркоманов вломилась к нему как-то поздним вечером, в надежде поживиться сильными лекарствами. Им не повезло. В тот вечер у Андрея на барбекю собрались почти все его мужики, Дуглас с женой, Белов и очередной русский волчонок из стаи Комиссарова. При виде четырёх здоровенных оборотней в полной пушистой красе незадачливые грабители заперлись у Андрея в туалете и отказывались выходить до самого приезда полиции. Да даже полиции пришлось их уговаривать через дверь и клясться, что среди них оборотней в погонах нет. 

Так что Олег просто хотел удостовериться в том, что бедовая голова  его лучшего друга всё ещё крепко приделана к заднице и функционирует. И, заодно, объявить о своём существовании. На всякий случай. Если вдруг у подозрительного типа возникнет желание начать быковать.

— Ну, тут у меня вроде как огород с зеленью, там, дальше, пруд с чистой водой, так что можешь даже искупаться. Олег в жару нагло залазит, — рассмеялся он. — Только лягушек не лови, я их люблю. Цветов нет, только в вазонах перед домом, тут я хотел оставить ощущение дикости, поэтому не стал особо усердствовать с дизайном и окультуриванием. Даже траву стараюсь косить как можно реже. Качели? Пошли, покажу тебе волшебство.

Андрей отвёл Дару к висящему на толстых цепях дивану, помогая сесть на широкое сиденье, не потревожив рану. Он показал ему спрятанный в зелени японский фонтан из деревянных отполированных чаш и бамбуковой трубки сверху, что легко стучала по верхнему сосуду, когда в ней заканчивалась вода.  На дне всех чаш лежали красивые крупные камни, на которых сидели вырезанные из дерева и раскрашенные вручную улитки. Фонтан был подарком Олега на один из дней рождений Андрея.

Но, вообще, он не этим хотел удивить волчонка. Андрей распахнул резные дверцы шкафчика возле мангала, за которыми прятался небольшой холодильник для напитков, вытащил оттуда пару охлаждённых бутылочек колы, сбил с них крышки и подошёл к качелям, усаживаясь рядом с Дарой.

— Прошу, — протянул он запотевшую бутылку Даре. — Как себя чувствуешь? Слабости нет?

Даже флирт и сексуальный интерес не мог убить в Андрее врача. 

Андрей мягко улыбнулся на слова Дары. Он заметил, как интонационно подчеркнулось слово “люди” в предложении оборотня, и не мог осуждать того в том, что полуволк поставил своих сородичей чуть выше. Не то, чтобы он был не прав. По сравнению с человечеством, полуволки выигрывали в верности, как в дружеской, так и любовной. Именно поэтому в прошлом, даже когда оборотней преследовали и убивали, иметь рядом верного волка считалось большой удачей. Даже Церковь частенько прикрывала глаза, когда знатные и богатые рыцари брали в телохранителей-оруженосцев полуволков. И уровень её слепоты напрямую зависел от размера дани, которую её верный слуга приносил за своего оборотня.

Глобально, в масштабах всех расы, полуволки отличались куда большей честностью и верностью.

Для Андрея подобную честь оказал Олег. И он дорожил доверием друга, стараясь не накосячить, не подвести Белова, не разочаровать его. Пока у него это получалось. Не менее важными были отношения с Дугласом и русским альфой. И если природу чувств Дугласа он понимал — они дружили давно и близко, то в покровительственно-защитной позиции Комиссарова Андрей разобрался не до конца. Официально в организацию Андрей не входил, даже публично связь с русской мафией, по очевидным причинам, не афишировал, но даже последний омега-волчонок в стае знал, что вот этот румынский ветеринар — часть семьи. И трогать его нельзя.

— Конечно у меня есть броня, — пошловато ухмыльнулся Андрей. — Две большие пачки, суперпрочные и рассчитанные на полуволков. Они, правда, не летают, но зато с разными вкусами.

Он никак не мог остановить себя от поддразнивания Дары и флирта с ним. Впрочем, изначально лёгкий и невесомый обмен интересов сменялся по настоящему тяжёлой и откровенной артиллерией. Андрей редко юлил и скрывал своё желание, даже в юности честно сообщая о сексуальном интересе тому, кто в свою очередь хотел его. Слишком много ему приходилось прятать за пределами круга своих интересов: и то, что он гомосексуалист, и что предпочитает оборотней, и — особенно! — его любовь к сексу с оборотнями в волчьей форме. Даже в супертолерантной к таким вопросам России на него всё равно косились, так как принимая межрасовый секс, русские не принимали однополый. И будь Андрей по волчицам, а не по волчатам, то ему бы ни слова не сказали против — гетеронормативность и православные догмы, мать их! Но, наличие члена у волка между шерстяных ног меняло всё. Так что Андрей всё же помалкивал там, где не стоило открывать рот.

Но с удовольствием открывал его там, где стоило.

— Конечно я сохранил её. На случай, если она понадобится полиции для баллистической экспертизы. Но, похоже, что не понадобится. Отдам её после завтрака, не забудь напомнить.

Андрей легко шлёпнул Дару по тыкающим не туда куда надо рукам, чтобы перестал тревожить рану. И не отказал себе в удовольствии провести пальцами по тыльной стороне ладони, наслаждаясь ощущением горячей кожи, грубоватой и обветренной. Эти руки знали тяжёлый труд и долгую работу. В отличие от ухоженных и мягких кистей Андрея, о которых тот тщательно заботился, потому что для некоторых операций ему требовалась вся чувствительность. Сложно зашивать тончайшей иглой рану на лапе хомячка, если за мозолями ни черта не чувствуешь. Иногда ему приходилось даже отказываться от перчаток, чтобы они не мешали оперировать. Небезопасно, конечно, но иногда не получалось иначе. А от огромного количества антисептиков и очищающих средств даже со смягчающими добавками, кожа всё равно сохла и трескалась, поэтому батарея кремов для увлажнения и питания рук у Андрея была  внушительная. 

— Чтобы не допустить повторного заражения, — строго ответил Андрей, не менее строго глядя на оборотня. — Антибиотики всегда нужно пить курсом, ни в коем случае не бросая их, если вдруг начинает казаться, что стало лучше. Это не обсуждается! Да, ты выздоравливаешь, но ты потерял слишком много крови, а я не смог на сто процентов обеспечить стерильность операции, потому что мне надо было или срочно тебя спасать или танцевать с обеззараживанием операционной. Так что я не позволю тебе похерить все мои труды, потому что тебе лень пить таблетки! — осуждающий указательный палец Андрея уткнулся в грудь Дары. — Три дня, принимать раз в день, я дам тебе три таблетки и тебе придётся их выпить. Это не сложно, малыш, — уговаривающе произнёс он, нежно убирая со лба Дары обесцвеченные пряди волос.

Забавно, в общем цвете обернувшегося волка он их не видел, но ему казалось, что среди серой шерсти на голове проскальзывали неестественно белые пучки. Но это могло быть банальным обманом зрения и игрой его уставшего и напряжённого мозга, потому что хоть он и провёл с Дарой-волком прилично времени, успокаивая и гладя его, но большую часть этого времени он следил за мониторами и общим состоянием раненого зверя.

И теперь ему хотелось увидеть волка снова.

Будет ли слишком невежливым попросить его обернуться для Андрея?

— Не все полуволки ведут себя хорошо, когда ослеплены болью. Особенно волчата. А если сопоставить размеры моей руки и пасти даже молодого оборотня, то я однозначно в проигрыше. Я, конечно, хороший врач, и кусают меня редко, но бывает. — Андрей оттянул просторный руках хирургического костюма, показывая неровный, длинный шрам на запястье. — Пацан намотался на колючую проволоку в своё первое обращение. Так зачаровался запахами колбасной фабрики, что растерял остатки мозга и рванул за жратвой. А там колючая проволока. Вот он и намотался. Буквально. От хвоста до пуза. Жопой, что ли, лез… До сих пор не могу понять, почему он с хвоста то был обмотан… — задумчиво нахмурился Андрей. — Его мать была моей знакомой, примчалась к дому, подвывая, позвала на помощь. Я приехал, там отец, трясущийся меховой шар в сто килограммов, четыре его друга, два брата, Олег прибежал. Я потом от шерсти неделю брюки чистил. Короче, лучше бы у него морда была обмотана. Потому что, когда он в меня вцепился, то трясущимися меховыми шарами под сто килограммов стали все. Только теперь они переживали за меня. Все выли на этого несчастного мальчишку, мать трясла за холку, а он только сильнее держался, теперь уже не только от боли, но и от страха, в том числе и за меня. А потом Олег зарычал на него, ну, знаешь, этим своим альфа-голосом, от которого даже у меня поджался отвалившийся за века эволюции хвост. И пацан отпустил. Лежал смирно и терпел, Олег рядом стоял и порыкивал на него, что-то ворчал ему, — мягко улыбнулся Андрей, вспоминая. — Успокаивал. Он умеет контролировать стаю, в России у него большая семья, он заботится о ней. Так что я его обычно всегда беру для подстраховки, он умеет хорошо успокаивать полуволков. Объяснять им, что я помощь. Ну и у него непреодолимое желание проверить, что я в порядке. Ну, и, не знаю, — махнул Андрей рукой. — Обновить, там, свои метки, которые он ставит, когда думает, что я не вижу этого. Пописать ещё на какую-нибудь часть моего забора, — фыркнул он. — Знаешь, жизнь становится намного интереснее, когда в ней появляются полуволки. А ещё, спрашивают, почему мне это так нравится? — Андрей откинул голову назад, зажмуриваясь и подставляя лицо под тёплые лучи летнего июньского солнца. Жарко ещё не было, но воздух уже полностью прогревался до самой земли, радуя хорошей погодой. — Мы с ним не трахаемся, если что, — не открывая глаз, сказал он. — И никогда не трахались. На этой территории он тебе не соперник. Олег стопроцентный натурал.

Они проверяли. Конечно же проверяли. По пьяни, ещё в университете. Когда шесть лет жили в крошечной комнатёнке, куда кроме двух кроватей с трудом влезал лишь шкаф. Они видели друг друга в таких нескромных видах и состояниях, что невозможно было не сблизиться. Правда, они понравились друг другу буквально с первого взгляда, потом эта симпатия лишь росла, укреплялась, пока Олег не начал рычать на всех, кто, по его, олегову мнению, вёл себя с Андреем недостойно. Где-то в начале третьего курса, когда они вернулись после каникул, соскучившись по друг другу, а Олег ещё и подросший и расширившийся, хотя, казалось бы, дальше было некуда. И у того что-то перекосило в какой-то момент в его альфа-волчьих мозгах, от чего естественные нотки собственничества к Андрею превратились в оглушающую какофонию. Тогда то все и решили, что они и правда… Трахались. Волки в Академии обходили Андрея по очень широкой кривой, а в клубы Белов таскался с ним, так что его сексуальная жизнь превратилась в кошмар. Точнее — её полное отсутствие стало кошмаром. И в какой-то очень пьяный момент Андрей забыл о собственном обещании, данном на первом курсе, не лезть к Белову со своими “извращениями и всё будет зашибись, лады?”, а Белов, видимо, забыл, что он это обещание стребовал. И они… попробовали стать друг к другу чуть более ближе.

Не стали. Зато точно удостоверились, что Белов — стопроцентный натурал. На дружбе их это, к счастью, никак не сказалось, зато что-то прояснилось в оборотнячьей голове, и Олег свои претензии на Андрея прикрутил. Не сказать, чтобы до конца, но хотя бы перестал мешать тому трахаться. Позже, прочитав приличное количество умных книжек по психологии оборотней, Андрей решил, что таким образом Олег сублимировал в него тоску и заботу по семье, которую оставил очень далеко дома. Привыкший всю жизнь заботиться о женщинах — отца семейства Беловы потеряли довольно рано, — тот перенёс все свои альфа-заботливые инстинкты на него, буквально записав в члены стаи, а так как физически Андрей уступал даже последнему волчонку, то и место ему выделили там же, где то между самкой и волчонком. Конечно, человеческая часть высокоразвитого мозга Олега этого не принимала и понимала, что Андрей — мужчина и друг, но инстинкты иногда брали верх. Особенно ближе к полнолунию.

В общем, Андрей в итоге забил. Буквально. Большой метафорический болт, перестав пытаться разобраться в мотивациях и отношениях к нему друга. Ну хотел тот писать на забор, да и хрен бы с ним. Главное, чтобы Белов был счастлив. И не мешал счастью Андрея. Поэтому у них договорённость — Андрей водит в дом и трахает, Олег в постель друга не лезет. Так что он не пошёл бы к ним, даже если бы пригласили, а так — потопал себе дальше по делам, скорее всего побегать в лесу и снять напряжение. Близилось полнолуние. Оборотни чувствовали растущую луну.

— Это нормально, — мягко произнёс Андрей, подхватывая устраивающегося на его коленях оборотня, недовольно отмечая едва заметную гримасу боли на его лице. Не заметил бы, если б не смотрел так пристально. Похоже, они преодолели последние пороги флирта и оказались на тихой, гладкой поверхности обоюдного влечения, позволяя ему нести их дальше по течению. Андрей осторожно потянулся к его, кладя пальцы на щёку. — Ты ещё будешь чувствовать какое-то время слабость, но это пройдёт. К счастью.

Всё проходило, кроме смерти. И он был бесконечно рад, как и всё утро, которое Андрей провёл с Дарой, он был рад. Что задержался с пробежкой, что взял с собой Попса, без которого, скорее всего даже не узнал бы, что недалеко в тени кустов умирает волк, что оказался там достаточно рано, чтобы успеть выдрать Дару из лап смерти. Потому что видел её тень в его стекленеющих глазах. Видел, как та уже тащила его на свою сторону. Но Андрей упрямый. Он бы не сдался до самого конца. Тогда ещё упорно перетягивая жизнь незнакомого оборотня обратно в мир живых. А теперь это не незнакомец, это Дара — красивый, умный и забавный мальчик, который ему очень сильно понравился.

— Хотя я не против сделать тебя ещё чуть-чуть более слабым, — тихо сказал он, наклоняясь к Даре: неудобно и тянуло всё-таки пережатую на диване спину, но Андрей не хотел отказываться от удовольствия. — Только куда более приятным способом, — уже практически прошептал он, касаясь дыханием губ Дары, перед тем как поцеловать его, пока пробно, не настаивая, давая тому возможность отказаться. 

— А я не большинство, — несколько с вызовом ответил Андрей, даже не скрывая того, что гордился этим.

Он был… странным. Странным для полуволков, для которых его интерес варьировался от навязчивости до противоестественной дурости, в зависимости от воспитания оборотня. Странным для людей, в большинстве своём относящихся к другой расе как к вынужденному соседству, необходимому, но не слишком интересному. Андрей в их глазах выглядел озабоченным грязным извращенцем с противоественными желаниями, будто не испытывал симпатию к таким же, как и люди, разумным существам, а потрахивал дохлых купиц или что-то вроде того. Гомосексуализм, конечно, преступление против морали и нравственности отягощал.

При всей моде на толерантность и всплеск защитных движений всех направленностей, половина людей Земли всё ещё жила в диком средневековье. Когда наличие хвоста было достаточным, чтобы обвинить соседа во всех смертных грехах и ещё немножко сверху. Андрей с таким подходом был не согласен. Благо, открытый и современный Лондон представлял возможности свободно общаться всем разумным созданиям, вне зависимости от расы, вероисповедания и сексуальной ориентации. Не на 100%, но в Лондоне всё больше и больше районов становились по настоящему безопасными и дружелюбными к оборотням. Андрей жил в таком. 

— Люблю катастрофы, — засмеялся он, взмахивая руками. — Считай, что это моя профессия — разгребать последствия катастроф. Есть же антикризисные менеджеры в фирмах, ну вот я что-то вроде антикризисного менеджера, но только среди полуволчьих стай. Мне нравится помогать и видеть результаты своей работы. Видеть, что я делаю чью-то жизнь лучше. Хотя это может быть просто комплексом героя.

Андрей небрежно пожал плечами, зачёсывая наверх пальцами волосы, чуть слипшиеся и грязные от вчерашнего пота, — ему определённо требовался душ, на который у него не хватило сил вчера, и который он отложил сегодня, потому что раненного оборотня надо было покормить. Наверное, с обострённым нюхом Дары, для него он уже начал пованивать.

Он запрокинул голову, подставляя лицо тёплым лучам солнца. Лето уже полностью заступило на дежурство, но ещё не разогрелось до состояния духовки, а пока мягко и приятно обнимало лёгким, свежим ветром из парка, душистым, а не душным, как это бывало обычно спустя месяц, в разгар июля.

Где-то вдалеке шумел город. Мерно, глухо, удивительно умиротворяюще для какофонии механических, искусственных звуков. Андрей отгородился от цивилизации внутри своего дома, добавив к железному, кованому забору оранжевые поликарбонатные листы. Небольшое пространство снизу, украшенное завитушками, скрадывало ощущение глухости, деревянные доски придавали ощущение натуральности, а железо с заострёнными пиками сверху превращали двор в настоящий неприступный форт. Полупрозрачный пластик с густыми кустами и вьющимися лианами отгораживал личное пространство Андрея от шума улицы и чужих, любопытных взглядов. Он ценил покой и уединённость. К тому же его знакомым полуволкам здесь нравилось настолько, что они позволяли себе скинуть человеческий вид и повяляться на солнышке посреди андреевой лужайки. Ну а Андрей…

Он любил волков. Ему нравилось, когда они валялись у него на лужайке.

— Моей любимой сказкой в детстве всегда была “Красавица и чудовище”, — открыл он глаза, улыбаясь, когда что-то маленькое, но настойчивое врезалось в его лодыжку.

Он наклонился, поднимая Поппи на руках и погладил за мохнатыми ушами. За ушами уже второй день болтался колтун, и Андрею придется потратить много времени, чтобы сделать папильона похожим на папильона перед тем, как он вернёт его хозяйке. Но у не хватало сил лишать Попса последних крупиц радости бытия настоящей собакой, после того, как природа с хозяйкой отняли у него достоинство, сначала создав крошечной метёлкой для сбора пыли, а потом ещё и наградив унизительным именем.

— В глубине души ты настоящий ротвейлер, правда? — ласково спросил он, целуя собаку в нос. — Глупые люди просто этого не видят. Наслаждайся, — он опустил Попса на ноги, наблюдая, как тот умчался в траву, охотясь за что бы там от него не убегало, уползало или упрыгивало. — Ты же знаешь, что в изначальном варианте у “Красавицы и чудовища” был другой конец? Там чудовище скидывает чары и превращается в настоящего человека. И все счастливы и празднуют свадьбу. — Андрей посмотрел на Дару, уютно и трогательно стоявшего под горячим светом на нагревшихся камнях тропинки. Андрей был бы не против, если бы он повалялся на его лужайке. В любом виде. — Церковь в средние века не могла даже допустить мысли, что принц может остаться оборотнем и быть счастливым. Первый вариант Диснея был таким же, это сейчас они переобулись и кричат громче всех про равенство, межрасовые союзы и толерантную херню. А на деле как были кусками расистского дерьма так и остались. Просто толерантность сейчас приносит больше денег. Поэтому в новом мультфильме принц остался оборотнем. Просто вернул себе возможность возвращаться в человеческую форму. Мне нравиться быть на месте этой красавицы. Держать в руках первобытную силу, которая может убить за секунду. И владеть ей. Разве это не потрясающе? — тихо спросил он, почти прикасаясь губами к уху Дары, когда обходил его на тропинке.

Забавно, но эта динамика работала в обе стороны. Полуволков, с которыми встречался Андрей, заводило, насколько уязвимым и слабым он был рядом с ними, несмотря на то, что габаритами он превышал большинство среднестатистических мужчин и был тренирован, но объективно, самый последний маленький оборотень силой превосходил любого человека. Андрей нисколько не обманывал себя, даже раненый, худой и обессиленный Дара выйдет из их схватки победителем, задумай они вдруг подраться. И волчата, конечно же, прекрасно понимали это. Их привлекало неоспоримая мужественность и сила Андрея, при этом они были в состоянии немного подоминировать над ним в постели. Это вроде как переспать с альфой, но при этом не рисковать вырванным горлом.

Не то чтобы Андрей хоть когда скрывал свою извращённую суть.

— Нет, ты не думай, что я встречаюсь с волками исключительно из-за этого. Я не настолько адреналиновый наркоман или извращенец, чтобы ловиться только на это. Это не более чем первичный интерес, как в клубе, где ты осматриваешься и выбираешь того, к кому бы подойти. А дальше уже вступают другие механизмы, такие как личность и характер партнера.

Человечество так далеко отдалилось от своих истоков, от биологии, став практически полностью социальными. Иногда абсурдно социальными, когда физиологические потребности просто игнорировались ради социального. Как, например, гомосексуализм. Ты считался ущербным и недостойным общества только потому что твоё тело вырабатывало гормоны при виде партнёра, которого социум считало неправильным. Частые физические контакты, эмоции, которые почему-то нельзя было  показывать, если, например, это чувствительность, а ты мальчик. Или агрессия и грубость у девочек. Но это не те вещи, которые можно было контролировать разумом. И это совершенно не природное.

Полуволки находились намного ближе к природе, чем люди, но при этом всё равно оставались людьми. Словно мост между физиологией и социумом, что жил в двух мирах сразу. Они могли рассказать, каково это — жить инстинктами. Понимать природу. Разговаривать с ней на одном языке. И это было безумно интересно, столькому можно было научиться. В том числе, как и достичь с Природой гармонии. Той гармонии, которое человечество потеряло за последнюю сотню лет, превратившись в мощную, но угрожающую силу, которая начала менять экосистемы и разрушать их.

Им следовало объединиться с оборотнями, для того чтобы не устроить экологический апокалипсис на планете.

— Главное, чтобы человек внутри чудовища был хорошим. В конце концов, мудак — это не про расу или пол. А с мудаками я не общаюсь. — Андрей осторожно поднял руку — опыт отучил его резко и неожиданно двигаться рядом с полуволками, — и нежно провёл пальцами по красивой линии челюсти Дары. Длинной и резкой. Мягко обрисовал подушечкой большого пальца выемку на подбородке и коснулся нижней губы. — Ты милый и хороший мальчик. Честный и смешной. И очень красивый, — не стал скрывать очевидного он. — А я уже давно ни с кем не состою в отношениях. Не встретил пока никого настолько интересного, с кем можно было бы шутить про резинки. Или может быть уже встретил, — провокационно добавил он, убирая руку из чужой интимной зоны. — Но тебе не нужно быть мне обязанным. Твоей клятвы более чем достаточно, чтобы ты не думал о том, что должен ещё что-то. На самом деле я бы в любом случае помог. Это то, что я люблю делать. Лечить. И предотвращать катастрофы.

Смерть Дары однозначно была бы катастрофой. О которой Андрей бы даже мог и не узнать, если б утром его тело нашли бы в парке и быстро убрали подальше с глаз респектабельных жителей района, которым он бы мешал отдыхать и совершать пробежки. Нет, у Андрея не сжималось всё от ужаса и неотвратимости смерти, он за свою работу её слишком часто видел, чаще чем хотел бы, но он определённо был очень рад познакомиться с ним и шутить, нежно перебирая высветленные волосы пальцами.

Да, однозначно, на его коленях Дар смотрелся намного лучше, чем в морге.

— Хм… — задумался Андрей, изучая с близкого расстояния разноцветные радужки полуволка. Гетерохромия была редкостью у оборотней, но всё же встречалась чуть чаще, чем у людей. Хотя Андрей ещё с таким не встречался. Только у хаски. Вот у хаски глаза разного цвета случались частенько. — Тебе было бы приятно услышать, что ты первый, да? Мне почти сорок лет, Дар. У меня были партнёры, но сейчас я подкатываю исключительно к тебе.

У Дары вкус лекарств, табака и едва ощутимый волчий мускус, который Андрей бы не смог описать ни одними словами. Это скорее на уровне понимания. Инстинкта. Знания, что он там есть. Он перецеловал уже достаточное количество волков, чтобы отличать их от людей. Будто внутри человеческой формы всё равно продолжал жить зверь, напоминая о своём существовании. 

Андрей усмехнулся — тонкие, свободные хирургические штаны не особо скрывали процессы, происходящие в его организме при поцелуях с красивым мальчиком. Он слегка приподнялся Дару, неловко сползая по спинке позади него, устраиваясь рядом. Скамья качель была достаточно широкой, чтобы вместить полноценного волка — не удивительно, ведь их же создавал полуволк, — так что два довольно стройных человека помещались с более-менее комфортом. Но Андрей всё же обнял Дару, чтобы тот случайно не упал вниз.

— Фокусы подождут. Доктор велел тебе не напрягаться. Хотя бы сегодняшний день. А вечером, после перевязки, если я решу, что ты достаточно здоров, то, может быть, я покажу тебе свою спальню наверху.