[indent] Первое впечатление, говорят, многое значит. Фрейя впечатлилась, увидев, как Томас занимается сексом с мужчиной, которого знал едва ли больше нескольких часов. Куинн, в свою очередь, впечатлился тем, что может трахаться с кем-то под наблюдением её больших и тёмных глаз.

[indent] Томас не мог представить никого другого на месте Фрейи – потому отныне и навеки это было только её место, только её он мог так глубоко пустить в своё личное, даже не ощущая этого проникновения.

[indent] Зато прекрасно ощущая другое – блондин под ним, стонущий что-то на дикой смеси английского с немецким. Приятная изюминка, добавляющая удовольствия, оставляющая терпкий привкус на губах и языке. Следуя внутреннему порыву, Томас за шею притягивает притягивает парня к себе, целует его, стараясь не то перебить почудившийся ему вкус, не то убедиться, что тот и правда таков – но уже несколько мгновений спустя отталкивает, вновь укладывая на лопатки.

[indent] Когда ты приходишь с подругой в кафе, и она пробует твоё блюдо, и ей вкусно – ты радуешься, что ей хорошо, и тебе от этого самому ещё вкуснее. Простая и понятная ситуация, которая вызывает шевеление волос на голове и горение пониже спины, стоит заикнуться о том же, но в контексте секса.

[indent] Но, чёрт подери, если им обоим хорошо?..

[indent] Томас Куинн не думает о том, как выглядит, седлая чужие бёдра – он знает, что выглядит просто великолепно. Как спустившийся с небес Эрос, повелитель чувственного влечения… и дружбы.

[indent] Томас крепче сжимает пальцы на запястьях любовника, имя которого он даже не помнит. Только, может, фамилию. Как там его, Миллер? Перемещает руку Миллера со своего бедра на член – всему их учить надо – и, сдавленно ахая от бьющего по струнам нервов наслаждения, ускоряется.

[indent] Сложно сказать, что было более бесстыдным: то, как Томас насаживался на чужой член, хрипло выстанывая от удовольствия, или же то, как откровенно он наслаждался собой. Наслаждался так, как могут только те, у кого действительно во время секса нет посторонних мыслей в голове.

[indent] И мысль о том, насколько Фрейе хорошо – совсем не посторонняя. Взгляд у неё дикий, горящий, глаза сверкают в полутьме как чёрные опалы, и от этого удовольствие пробегается сверху вниз вдоль позвоночника, вызывая томительную дрожь во всём теле.

[indent] Судорожно острое наслаждение выбивает почву из-под ног. С протяжным томным стоном Томас запрокидывает голову, отбрасывая длинные волосы с лица. Оргазмирует ярко, громко, за тонким писком в ушах едва слышит голос Фрейи.

[indent] В голове бьёт набат, на груди расцветают красные пятна – обычные спутники Куинна после мощного оргазма. Они пропадут через несколько минут, когда пульс перестанет зашкаливать и дыхание выровняется, а пока…

[indent] — А можно мне кофе?

[indent] В каждом жесте его – истома и нега. Томас коснулся двумя пальцами своих губ так, как коснулся бы, будь меж них сигарета. Раздумывал, что делать с этим Миллером, но лишь мгновение.  Безволосая плоская грудь вздымалась и опадала.

[indent] — Можно, — он отнял пальцы от губ. — Мне тоже кофе, любовь моя, но с ромом. Можно только ром. На твой вкус, — Куинн уперся ладонями в постель, откинувшись немного назад, и посмотрел на парня. — Надеюсь, выход ты найдёшь без посторонней помощи?

[indent] — «Любовь моя»? — выдал Миллер, когда Фрейя вышла из спальни. Томас так и не понял, чего в голосе одноразового любовника больше, удивления или негодования. — Ты же сказал, что ты гей!

[indent] — Я гей. Но не будь таким ограниченным.

[indent] Куинн поднялся с постели, облачился в халат и кинул в лицо Миллеру его одежду.

[indent] — Одевайся. Бери свой кофе и проваливай. Потрахались и славно, — щёлкнула зажигалка. Томас открыл окно и выдохнул туда густой ванильный дым. — А в мужья девственника возьму. Не хочу разочаровывать, но третьим был ты, а не Фрейя.

[indent] Не докурив толком, Куинн погасил сигарету и ушёл в душ, смывать с себя чужие пот и сперму. Вышел он минут через десять, когда от Миллера осталось лишь воспоминание. Сменил один халат на другой и надел трусы.

[indent] — В холодильнике пусто, да? — он привлёк Фрейю к себе, ласково приобнимая за плечи одной рукой. — Плевать, закажем доставку, — Томас поцеловал её в лоб, принимая из её рук горячий стакан с кофе. Чутьё подсказывало ему, что вместо молока там был чистый ром. — Чего желаешь, дорогая? — он подхватил её руку и поцеловал изящные пальцы.

Отредактировано Thomas Queen (19 Ноя 2020 12:27:56)

[indent] Фантазия, в которой холодильник забит едой по самое не хочу, кажется слишком неправдоподобной даже для фантазии. В холодильнике Томаса в изобилии могли водиться только вкусняшки, которые не нужно готовить. Например, шоколадный пудинг, мороженое, ветчина и сыр для бутербродов, кое-какие замороженные полуфабрикаты из числа тех, что разогреваешь десять минут в сковородке, набрасывая в блокноте очередной скетч, а потом чувствуешь себя словно в ресторане, разве что подача вполне себе домашняя.

[indent] — Еда сдохнет быстрее, — Куинн улыбнулся, свободной рукой обхватывая талию Фрейи. — Ты же знаешь, я ненавижу готовить.

[indent] Томас никогда не работал по дому, кроме очень короткого периода своей жизни. Сначала за него всё делала мать, но чаще – прислуга в их доме, потом он долгое время жил при школе, где можно было не озадачиваться вопросами бренного быта, а после… да, только после ему пришлось хлебнуть жизни, в которой не было места ни деньгам, ни комфорту, не говоря уж о привычной роскоши.

[indent] С тех пор Куинн ничего сложнее яичницы сам не готовил. Одна мысль о том, чтоб серьёзно встать за плиту, вызывала у него тошноту и покрывала лицо очаровательной зеленью человека, очень страдающего от морской болезни.

[indent] — Он ещё совсем мальчик, — какая у них разница в возрасте? Четыре года? Пять лет? Огромная пропасть, в которой один ещё не узнал правила игры, а двое других знают их слишком хорошо для того чтобы тратить время на объяснения. — Вечер всё ещё прекрасен. Ты и я, что может пойти не так?

[indent] Это было странное ощущение: до Фрейи никто не был Томасу так близок, настолько, что в каком-то месте их душ две отдельные вдруг сплетались обрывками крепко, плотно, и часть души Фрейи становилась его, а часть его души отныне становилась душой Фрейи.

[indent] Кажется, только после встречи с этой женщиной Куинн окончательно понял смысл слова «соулмейт». Он прикрыл глаза, наслаждаясь мимолётной лаской её изящных пальцев.

[indent] — Ты же знаешь, я всеяден, — особенно после секса. Особенно после такого секса.

[indent] Правда, руккола, лук и корнишоны всё равно не входят в его меню. Томас, при всей своей всеядности, удивительно избирательный молодой человек, который внимательно читает состав блюд перед тем, как заказать их.

[indent] Куинн устроил голову на плече Фрейи.

[indent] — Мы можем взять и то, и другое, — он пошарил рукой рядом, зная, что оброненный из кармана брюк смартфон должен быть где-то рядом – и не прогадал. Свайпнув по экрану и введя пароль, Томас открыл приложение. — День как день. Снимал сегодня очаровательную юную леди. Она совсем не умеет позировать и в этом её огромный плюс, — он улыбнулся. — Знаешь, есть модели, которые считают, будто всё умеют и тут же встают в позу, выдавая мне «секс»… а я не хочу «секс», я хочу настоящее и искреннее, но поди найди это под их вычурной сексапильностью.

[indent] Разве не за это любили его работы? За волшебство искренности.

[indent] За безумство языческих мотивов.

[indent] За неожиданные перспективы, с которых он показывал мир.

[indent] — Я, пожалуй, буду в костюме трупа невесты, — отца удар хватит, если он узнает… но ведь это просто Хэллоуин. — «Всегда невеста, и никогда жена!», — процитировал Томас по памяти. Пожалуй, это очень про него – он хоть и не был женихом, но не сомневался, что и мужем никогда не станет.

[indent] Просто долговременные отношения – это не его. Долгосрочно и навсегда – только дружба.

[indent] А мужчины… как автобусы. Один ушёл, другой придёт. В перерывах же можно курить и улыбаться изнанке мира, которую видит только он, Томас Куинн.

[indent] — Ты можешь быть моим Виктором, — он чуть отстранился, поднимая голову, чтобы взглянуть в глаза Фрейе. — Девушка в строгом костюме… говорят, это очень горячо, — Томас рассмеялся, и смех его, раскатистый и мягкий, наполнил комнату. — Выбирай, — он протянул смартфон ей, предлагая выбрать блюда для себя.

[indent] Томасу льстили слова Фрейи, но пользоваться её добротой он не собирался. Она права – даже коробочки, заботливо приготовленные её руками, рано или поздно покроются плесенью в его холодильнике. Плесень эволюционирует, отрастит себе щупальца, изобретёт речь, и, не пороге открытия письменности, Куинн наконец-то решит заглянуть в одну из коробочек. Представив, как оттуда к нему тянутся щупальца с замогильным «па-ап-ка-а», он улыбнулся.

[indent] — Дорогая, единственная плита, у которой ты будешь стоять, это могильная плита, — мягко ответил Томас. — Желательно, твоего сказочно богатого мужа, который таинственным образом скончается в день вашей свадьбы, оставив тебе в наследство целое состояние. И он будет ярым католиком, который приемлет секс начиная с первой брачной ночи, не раньше.

[indent] Не хватало ещё, чтоб всякие старикашки пыхтели в постели с Фрейей!

[indent] Фрейя права по-своему — они с ней не настолько старые, чтоб нужно было закрашивать седины. И всё-таки разница между двадцатью и двадцатью четырьмя составляет не четыре года, а сорок лет. Возможно, ей этого и не понять, но Томас чувствует разницу очень остро.

[indent] — Снимать тебя было бы сложно, — Куинн улыбнулся. И тут же попытался объясниться, чтобы подруга не приняла его слова на свой счёт в негативном ключе: — Понимаешь, когда я снимаю кого-то знакомого, я хочу показать миру, как я вижу этого человека. У меня гораздо более чёткое представление о том, чего я хочу добиться от снимков. Планка выше. Достичь её сложнее.

[indent] И правда, почему он никогда не снимал Фрейю? Даже если это будет сложно — в своём таланте, отточенном теорией и практикой, Томас не сомневался ни на йоту.

[indent] Это может быть целым циклом новых работ, хм-м…

[indent] — Других я снимаю так, как вижу здесь и сейчас. Вычленяю что-то особо прекрасное, что в них есть, делаю акцент на этом. Показываю им самих себя с других перспектив. Тебя же я знаю слишком хорошо для того, чтобы это можно было вот так запросто запечатлеть на снимке.

[indent] Мысль об оргии Куинну внезапно не понравилась. Он был не прочь красоваться перед наблюдающей Фрейей то в одной роли, то в другой, но полноценная оргия? Прям вот как полагается? Это что же… — Томас вздрогнул. — Как же это можно, в живую женщину членом тыкать…

[indent] Он, конечно, знал, что Фрейя не монашка и у неё есть своя интимная жизнь, в которой периодически появляются мужчины, многие из которых потом исчезают без следа, но знать и быть непосредственным участником...

[indent] — Дорогая, давай не будем спешить, — его даже как будто снова передёрнуло. — Я понимаю твой энтузиазм, но я всё ещё гей, и вид мужчины, который… делает что-то с тобой… вызовет у меня только одно желание: открутить ему голову.

[indent] Томас потёр переносицу и уткнулся в приложение смартфона, решая, чего он хочет. Думать об оргии сейчас он точно не хотел: слишком удовлетворён, живот слабо и неприятно ноет, под ложечкой сосёт от голода. Единственная оргия, которую Куинн предвкушал — гастрономическая.

[indent] — У меня ещё кофе, — он приподнял руку с кружкой. — Пока мне достаточно.

[indent] Где-то дома валялся чудесный шоколадный ром и бутылка совершенно убойного чёрного абсента, которым можно было стерилизовать даже операционное поле, но сейчас только кофе с алкогольной добавкой. И еда.

[indent] — Ты же не хочешь, чтоб меня унесло ещё до приезда курьера?

[indent] Заказал Томас много: кушал он соответственно, да и на утро надо оставить. Утром он захочет есть сразу, без ожидания доставки, и будет слишком ленив для того, чтобы поднять задницу и самому дойти до ближайшего ресторана.

[indent] — Мне костюм пришёл позавчера. Но я могу сходить с тобой по магазинам. Работы у меня завтра нет, — подтвердив заказ, Куинн поднял голову и посмотрел на Марго. — Ну, юная леди, ты увидишь её фотографии тогда, когда я их обработаю. Профессиональная этика, ничего личного. Голые снимки — только для меня.

Отредактировано Thomas Queen (30 Дек 2020 19:29:58)

[indent] Томас улыбнулся и бросил на Фрейю мимолётный взгляд. Пожалуй, в образе томно скорбящей вдовы она выглядела бы особенно очаровательно.

[indent] — Возможно, как-нибудь, — сказал Куинн с улыбкой. — Когда-нибудь. Когда я буду полон сил, вдохновения и совсем не в себе — я попробую заснять тебя так, как вижу.

[indent] Из тысячи кадров его удовлетворит едва ли пара, но оно того будет стоить. Место на флэшке бесплатное, хоть там два снимка, хоть двадцать два, хоть несколько тысяч.

[indent] Куинн шумно вздохнул и посмотрел на Фрейю.

[indent] — Послушай, Бэмби, — он перехватил пальцами её подбородок, заставляя взглянуть себе в глаза. — Ты единственная женщина, которую я способен любить, — сразу после мёртвой матери. — Не надо никому выдирать патлы. “Подруги важнее парней”, помнишь? А Луиза… — Томас отпустил лицо Фрейи. — Да, она выслуживается перед отцом. Но если бы не она, я не стоял бы здесь. Не понимаю, чем заслужил её расположение.

[indent] Наверное, она просто не была сукой, вот и всё. Она была обычной женщиной, у которой было сердце и была душа. Куинн никогда не интересовался, есть ли у мачехи дети. Но разве обязательно иметь детей для того, чтобы сострадать отверженному ребёнку? Даже если ему уже за двадцать.

[indent] Раздался звонок в дверь и Фрейя ушла встречать курьера. Томас искренне понадеялся, что она не станет соблазнять беднягу и тащить к ним домой. Даже вышел ради этого в коридор, проследил за ними, а потом направился за Фрейей в кузню.

[indent] — Она мне по-своему нравится, — вдруг сказал Куинн, садясь за стол. Голос прозвучал рассеянно, будто Томас был где-то далеко. Где угодно, но не здесь. — Напомни мне подарить ей что-нибудь на Рождество.

[indent] Труда узнать Луизу лучше он себе тоже никогда не давал. Зачем? Когда он был моложе, она будто бы всегда была на стороне отца. Давила на него точно так же. Потом, став старше, Томас понял, что если отец давит на него с работой, девушкой и внуками потому что это престиж, статус, “как у всех” и вообще “так надо”, то Луиза искренне считала это всё благом.

[indent] И помощь предлагала всегда она — не отец. Куинн легко нахмурился. Впервые он осознал всю глубину мысли: она могла делать это и за его спиной, рискуя.

[indent] И всё же… ни одна другая женщина, как бы сильно она не пыталась помочь, не смогла и не сможет заменить ему мать.

[indent] — Мой отец, его деньги и положение — всё, что у неё есть, — задумчиво отозвался Томас и отхлебнул свой кофе.

[indent] Кружка приятно грела руки. Желудок сладко содрогался в предвкушении еды и порой неприлично громко урчал, но Куинн не обращал на это никакого внимания. Мелочи жизни! По-своему приятные, если вдуматься.

[indent] — У тебя есть планы на Рождество? — мысль сумасбродная, но тоже приятная. — Давай улетим куда-нибудь. В Гондурас. Или в Россию! Я слышал, ортодоксальные христиане празднуют Рождество на две недели позже, так что мы успеем и на ёлку влезть, и косточкой не подавиться, — он рассмеялся.